— И вот, чтобы наказать «непокорных» и разорить их землю, персидский царь двинулся на Аттику с многочисленным войском. На помощь нашей родине пришли тогда другие государства Эллады, — говорил Алкиной сыну, — и в том числе союзники Афин — спартанцы… Началась длительная жестокая война.
С большим вниманием слушал Архил его рассказ об этом страшном прошлом Афин. Он ясно представлял себе победу афинян над врагом при Марафоне, мужественную борьбу защитников Фермопильского прохода. Он тяжело переживал предательство изменника, помогшего персам прорваться в Аттику, чтобы сжечь и разорить Афины…
Архил представлял себе, как огонь бушевал по городу, уничтожая все строения, оставляя неприкосновенными только высокие стены афинского Акрополя, из которого афиняне поспешно вывозили ночью на лодках женщин, стариков, детей и зерно на острова Саламин и Эгину.
А Алкиной уже описывал ему жестокий бой, разгоревшийся на море у острова Саламин между афинянами и персами.
— Легкие греческие боевые триеры, — рассказывал Алкиной, — ударялись медными носами о бока тяжеловесных, неповоротливых персидских кораблей, и эти корабли тонули в море один за другим. Только щепки от них всплывали на поверхности волн. Вода морская стала красной or крови убитых воинов. И персы дрогнули. Сражение под Саламином было ими проиграно!..
Художник остановился, вытирая рукой пот, катившийся у него со лба. Архил замер на месте, погруженный в глубокую задумчивость.
— Однако нам пора двигаться дальше, — с улыбкой положил ему руку на плечо Алкиной. — Идем, Архил! Сегодня тебя ожидает в гимнастической школе еще немало новых интересных впечатлений.
Они как раз проходили мимо статуи молодого дискобола, изваянной ваятелем Мироном, стоявшей у входа в школу.
— Взгляни, мой мальчик, на статую этого юноши, — указал сыну Алкиной, — чудесная фигура!
— Взгляни, мой мальчик, на статую этого юноши! — указал сыну Алкиной.
Как красиво и верно передал ваятель его позу и движение руки, готовящейся бросить диск! Запомни его позу и это движение, Архил! — продолжал художник. — Кто знает, может быть, когда-нибудь и ты будешь стоять сам в такой же позе, готовясь бросить диск!
С замирающим сердцем Архил оторвал взгляд от дискобола и переступил порог гимнастической школы вслед за своим приемным отцом. Мечта его жизни сбывалась.
В здании гимнастической школы их оглушил шум множества голосов Мимо них пробежали четверо обнаженных загорелых подростков и скрылись в одной из аллей школы.
— Это мои ученики, — с улыбкой заметил Алкиной, отвечавший на приветствие юношей, — теперь с ними занимается упражнениями в беге Формион. Мальчики спешили на занятия — значит, он здесь. Это хорошо. Но прежде нам следует найти учителя дискоболов и поговорить с ним. Я плохо его знаю, он недавно работает у нас в школе.
Они вошли в помещение школы и направились к группе людей, беседовавших в глубине зала.
— Привет тебе, художник Алкиной! — послышался громкий голос. — Почему ты редко стал заходить в школу? Работы, что ли, много было в мастерской гончара?
Немолодой мужчина с лысой головой стоял против них, пытливо заглядывая в лицо Алкиною.
— Должно быть, ты позабыл, Алкиной, что скоро Истмийские игры?[32] — спросил он. — А ведь ты участвуешь в состязаниях в беге.
— О нет, Никий! — улыбнулся Алкиной. — Я не забыл о состязаниях. Но ты прав: работы было много и у меня не оставалось времени для школы, поэтому я пришел сказать, что вряд ли смогу принять участие в состязаниях.
— Уж не сына ли своего привел ты на этот раз с собой? — спросил Никий, внимательно разглядывавший Архила. — Юноша похож на тебя!
— Угадал — это мой сын! — с гордостью ответил Алкиной. — И нам нужно найти учителя молодых дискоболов. Не знаешь ли, где найти его?
— А его и искать нечего, — усмехнулся Никий. — Вон там, в конце аллеи, он обучает метать диск новичков, — указал он жестом на дорожку, посыпанную песком.
Алкиной и Архил направились к концу аллеи.
Несколько полуобнаженных подростков, стоявших на большом расстоянии друг от друга, упражнялись в метании диска.
Невысокий человек с лохматой головой и злыми глазами грубо бранил новичков, не умевших правильно держать диск в руке.
— Скажи, осел, — кричал он на одного из мальчиков, стоявших перед ним, — зачем пришел ты сюда? Тебе нужно на каменоломне работать, а не заниматься гимнастикой! Разве я так учил тебя бросать диск!
Мальчик покраснел от смущения. Он стоял, низко опустив голову.
На подошедших к нему Алкиноя и Архила учитель дискоболов даже не взглянул.
— Ясон, — крикнул он, отталкивая в сторону неловкого ученика, — покажи этому ослу, как надо бросать диск!
Юноша смело шагнул вперед и легко и красиво, как казалось Архилу, далеко отбросил диск.
Но сердитый учитель был недоволен и на этот раз.
— Скажи, Ясон, где у тебя красота в движении? Разве я так учил тебя бросать диск? Ты бросаешь его, как девочки бросают камень в воду! Нет! — развел учитель руками. — Куда легче самому приготовиться к состязаниям, чем обучить вас чему-нибудь!
Миновав еще одну аллею, Алкиной и Архил вышли снова к помещению школы. Там в одном из залов какие-то люди учились прыгать через барьер. Дальше на светлой площадке шел рукопашный бой между двумя борцами.
— На это тебе будет интересно посмотреть, Архил, — сказал художник. — Подойдем поближе. Следи внимательно. Победителем в борьбе двух этих людей будет считаться тот, кто положит своего противника на спину.
Позабыв обо всем, они оба некоторое время смотрели на борьбу с живым интересом. Лицо Алкиноя горело от возбуждения. Одна пара борцов сменила другую.
Алкиной вдруг спохватился:
— Однако нам пора поискать Формиона, пока он не ушел!.. Идем, Архил! Ведь мы еще должны снять верхнюю одежду и натереть тело наше маслом, иначе по правилам гимнастической школы мы не можем появляться на тех участках, где происходят состязания.
Они прошли в просторное помещение для отдыха, где вдоль стен стояли многочисленные скамьи. На них сидели люди, закончившие упражнения, а также только что пришедшие в школу, подготовлявшиеся к бегу и к борьбе. Алкиной, заняв место на скамье, проворно сбросил с себя хитон и стал натирать тело оливковым маслом, как делали это другие. Архил последовал его примеру.
— Что это тебя давно не было видно в школе, художник? — подошел к Алкиною какой-то бородатый мужчина также в набедренном поясе. — Тебе, наверное, работа не дала возможности принимать участие в состязании на стадионе?
— Ты угадал, Фарес, — коротко отозвался Алкиной, — я был очень занят в мастерской все последнее время.
— А мы с Формионом не раз вспоминали тебя, — добродушно продолжал Фарес, — и даже тревожились, здоров ли ты. Скоро уже праздник Посейдона. Ведь ты же принимаешь участие в беге на празднествах, кажется?
— На этот раз мне придется отказаться от участия в состязаниях! — с грустью отозвался Алкиной. — Не хватило времени подготовиться к ним!
— Жаль. Ведь дистанция для бегунов дана небольшая всего двадцать стадий![33] — заметил Фарес. — Ну, а как насчет борьбы, друг? Я ведь не искал для тебя противника, привык бороться с тобой!..
Алкиной улыбнулся.
— Привычка — большое дело, Фарес! Это я хорошо знаю! — ответил он. — Но и с борьбой у меня плохо обстоит дело на этот раз! — покачал он головой. — Грудь почему-то стала болеть… устал, должно быть. Но на Олимпийских играх мы с тобой обязательно будем бороться в паре! — поспешил добавить он. — Если, разумеется, нас с тобой запишут в списки участников.
— Запишут, Алкиной! Я надеюсь на это! — отозвался Фарес. — А ты сына своего привел с собой? — спросил он, бросив взгляд в сторону Архила. — Это ты хорошо сделал. Пусть мальчуган привыкает к гимнастической школе!.. Так кем же ты собираешься стать у нас, юноша, — обратился он к Архилу, — борцом или бегуном?
32
Истмийские игры в честь бога Посейдона происходили раз в два года неподалеку от Коринфа.