— Развѣ ихъ такъ много?
— Да, тысячи. Вистикъ держалъ себя съ тобой такъ таинственно, на самомъ же дѣлѣ онъ глупый болтунъ, который не можетъ сохранить тайны. Онъ самъ надѣется найти книжечку у людей и дѣлится своею мудростью съ каждымъ, кто только можетъ ему помочь. И онъ уже многихъ черезъ это сдѣлалъ несчастными. Они вѣрятъ ему и начинаютъ искать книжечку такъ усердно, какъ усердствуютъ многіе при исканіи золота. Они жертвуютъ всѣмъ, забываютъ всю свою работу и все счастье, запираются, окружаютъ себя толстыми книгами, странными инструментами и аппаратами. Жизнь и здоровье кладутъ они на это, забывая о голубомъ небѣ и нѣжной, щедрой природѣ и даже о своихъ собратьяхъ. Правда, временами они открываютъ важныя и полезныя вещи, въ родѣ кусковъ золота, выбрасываемыхъ ими изъ норъ на поверхность земли; но сами они не заботятся далѣе объ этихъ драгоцѣнностяхъ, предоставляя другимъ ими наслаждаться, и продолжаютъ напрягать всѣ усилія, роются я копаются въ темнотѣ. Не золота ищутъ они, но все ту же книжечку; и чѣмъ глубже они погружаются въ исканіе ея, чѣмъ дальше уходятъ отъ цвѣтовъ и свѣта, тѣмъ надежда и ожиданіе ихъ возрастаютъ. Нѣкоторые отъ работы тупѣютъ, забываютъ о своей цѣли и доходятъ до жалкихъ глупостей. Гномъ доводитъ ихъ тогда до ребячества; можно наблюдать, какъ они выстроиваютъ себѣ башенки изъ песку и затѣмъ высчитываютъ, сколько песчинокъ нужно еще наложить для того, чтобы эти башенки развалились; устроиваютъ водопадики и высчитываютъ каждую выемку, каждую водяную волну; вырываютъ ямки и употребляютъ все свое терпѣніе и остроуміе на то, чтобы сдѣлать ихъ гладенькими и безъ камешковъ. Если помѣшать такимъ людямъ, ослѣпленнымъ своею работою, и спросить ихъ, что они дѣлаютъ, они серьезно и важно посмотрятъ на тебя и пробормочутъ: "Вистикъ! Вистикъ"! Да, всему виной противный маленькій гномъ. Берегись его, Іоганнесъ.
Но Іоганнесъ устремилъ свой взоръ на качающіяся и шумящія деревья; надъ его ясными дѣтскими глазами нѣжная кожа сложилась въ складки. Еще никогда онъ не смотрѣлъ такъ серьезно.
— И все-таки, ты вѣдь самъ сказалъ, что книжечка эта существуетъ. О, я знаю: навѣрное тамъ сказано и о большомъ свѣтѣ, котораго ты не хочешь мнѣ назвать.
— Бѣдный, бѣдный Іоганнесъ! — сказалъ Виндекиндъ, и его голосъ звучалъ среди рева бури подобно примиряющему гимну. — Люби меня, люби всѣмъ твоимъ существомъ. Во мнѣ ты найдешь больше, чѣмъ желаешь. Ты будешь понимать то, чего не можешь себѣ и представить, и ты самъ будешь тѣмъ, что ты стремишься постигнуть. Небо и земля будутъ твоими повѣренными, звѣзды — твоими ближними, безконечность — твоимъ жилищемъ. Люби меня! Люби меня! Охвати меня крѣпко, подобно вьющемуся хмелю вокругъ дерева, останься мнѣ вѣренъ, какъ озеро своему дну. Во мнѣ одномъ спокойствіе, Іоганнесъ!
Слова Виндекинда замерли, но все еще казалось, что звуки гимна не смолкали, доносясь издалека, торжественно и ритмично, сквозь свистъ и бушеваніе вѣтра, мирно, подобно лунному свѣту, показавшемуся среди проносившихся облаковъ.
Виндекиндъ раскрылъ объятія, и Іоганнесъ заснулъ на его груди, защищенный голубымъ плащикомъ.
Но ночью онъ проснулся. Тишина спустилась на землю, луна зашла за горизонтъ. Неподвижно висѣла истомленная листва; молчаливая тьма окутала лѣсъ.
Тогда снова въ головѣ Іоганнеса зароились вопросы, подобно привидѣніямъ, быстро слѣдуя одинъ за другимъ, прогоняя прочь успокоительныя мысли. — Зачѣмъ люди такіе, какіе они есть? Зачѣмъ онъ долженъ былъ ихъ оставить и потерять ихъ любовь? Зачѣмъ должна быть зима? Зачѣмъ должны падать листья, а цвѣты умирать? Зачѣмъ? Зачѣмъ?
Въ это время снова въ кустахъ показались голубые огоньки. Они приходили и уходили. Какъ прикованный, смотрѣлъ на нихъ Іоганнесъ. Онъ видѣлъ большой свѣтлый огонекъ на темномъ стволѣ дерева. Виндекиндъ спалъ крѣпко и спокойно.
"Еще одинъ вопросъ — думалъ Іоганнесъ и выскользнулъ изъ-подъ голубого плаща.
— Ты опять здѣсь? — сказалъ Вистикъ и дружелюбно кивнулъ головой. — Это меня очень радуетъ. Гдѣ же твой другъ?
— Тамъ. Я хотѣлъ только объ одномъ еще спросить. Хочешь мнѣ на это отвѣтить?
— Ты, вѣрно, былъ среди людей? Неужели ты думалъ о моей тайнѣ?
— Кто найдетъ книжечку, Вистикъ?
— Да, да! вотъ оно, вотъ оно что! Будешь ли ты мнѣ помогать, если я тебѣ скажу?
— Если я могу, конечно.
— Такъ слушай, Іоганнесъ.
Вистикъ сдѣлалъ большіе глаза и поднялъ брови вверху, больше, чѣмъ когда-нибудь. Потомъ онъ прошепталъ, вытянувъ руку впередъ:
— Люди обладаютъ золотымъ ящикомъ; эльфы обладаютъ золотымъ ключикомъ. Недругъ эльфовъ никогда его не найдетъ; другъ людей только можетъ его открыть. Весенняя ночь — вотъ для этого настоящее время, а красношейка знаетъ рѣшеніе этого вопроса.