— Я не вѣрю тебѣ, — сказалъ Іоганнесъ. — Теперь я вижу хорошо, что ты человѣкъ.
— Поди ты! Ты мнѣ не вѣришь, потому что я человѣкъ? А ты кто? Развѣ ты что-нибудь другое?
— Ахъ, Плейзеръ, развѣ и я человѣкъ?
— А ты что же думалъ? что ты эльфъ? Эльфы не влюбляются. — И Плейзеръ сѣлъ, скрестивъ ноги, прямо передъ Іоганнесомъ и оскалилъ зубы, не сводя съ него глазъ. Іоганнесу стало невыразимо душно и не по себѣ отъ этого взгляда; ему захотѣлось исчезнуть или сдѣлаться невидимымъ. Но въ то же время онъ не могъ отвести отъ него глазъ.
— Только люди влюбляются, Іоганнесъ, слышишь ли?! И это хорошо, потому что иначе ихъ давно бы ужъ не существовало. А ты влюбленъ по уши, хотя совсѣмъ еще молодъ. О комъ ты думалъ сейчасъ?
— О Робинеттѣ, — прошепталъ едва слышно Іоганнесъ.
— Къ кому ты наиболѣе стремишься?
— Къ Робинеттѣ.
— Безъ кого, думаешь ты, ты не можешь прожить?
Губы Іоганнеса тихо прошептали: — Робинетта.
— Такъ вотъ, мальчуганъ, — хихикалъ Плейзеръ: — съ чего же ты вообразилъ, что ты эльфъ? Эльфы не влюбляются въ людей.
— Но вѣдь это Виндекиндъ... — пролепеталъ Іоганнесъ въ замѣшательствѣ. Тогда глаза Плейзера блеснули злобно и лукаво, и онъ схватилъ Іоганнеса своими костлявыми руками за ухо.
— Что за глупость! Этимъ болваномъ ты меня хочешь напугать? Этотъ еще глупѣе Вистика, гораздо глупѣе. Онъ ничего не понимаетъ. А самое худшее — это то, что онъ не существуетъ вовсе и никогда не существовалъ. Я одинъ существую, понимаешь? и если ты мнѣ не вѣришь, то я тебѣ дамъ почувствовать, что я тутъ на лицо.
Онъ сталъ сильно трясти бѣднаго Іоганнеса за уши. Іоганнесъ вскрикнулъ.
— Но вѣдь а его такъ долго зналъ, и я такъ далеко съ нимъ странствовалъ!
— Во снѣ ты все это видѣлъ, говорю я. Ну, гдѣ хе твой розовый кустъ и твой ключикъ? Говори. Теперь ты не видишь сновъ? А это — чувствуешь?!
— О! — вскрикнулъ Іоганнесъ, потому что Плейзеръ его ущипнулъ.
Было уже темно, и летучія мыши съ рѣзкимъ крикомъ пролетали низко надъ ихъ головами.
— Можно мнѣ идти домой? — взмолился Іоганнесъ. — Къ моему отцу?
— Къ отцу? Что ты будешь тамъ дѣлать? — спросилъ Плейзеръ. — Не очень-то онъ тебя ласково приметъ, послѣ того какъ ты пропадалъ столько времени.
— Я скучаю по дому, — сказалъ Іоганнесъ, и ему представилась свѣтло освѣщенная комната, гдѣ онъ часто сидѣлъ съ отцомъ и прислушивался, какъ тотъ, царапая перомъ по бумагѣ, писалъ по вечерамъ. Тамъ было такъ мирно и уютно.
— Да, тогда бы тебѣ не слѣдовало уходить и пропадать съ этимъ дуракомъ, который не существуетъ. Теперь же ужъ поздно. Ну, да это ничего, я ужъ о тебѣ позабочусь. Я ли это буду дѣлать, или твой отецъ, это въ сущности выйдетъ на одно. Твой отецъ — тоже плодъ воображенія. Развѣ ты его самъ избралъ? Ты думаешь, что нѣтъ другого, кто былъ бы такъ же добръ и такъ же уменъ? Я такъ же добръ, да вдобавокъ еще гораздо умнѣе, да, много умнѣе.
У Іоганнеса не хватало болѣе духу отвѣчать; онъ закрылъ глаза и слабо кивнулъ головой.
— А у Робинетты тебѣ тоже нечего искать, — продолжалъ человѣчекъ.
Онъ положилъ Іоганнесу руки на плечи и сталъ говорить ему на ухо:
— Она точно такъ же водитъ тебя за носъ, какъ и всѣ другіе. Развѣ ты не видѣлъ, что она осталась сидѣть въ углу, когда надъ тобой издѣвались, и не проронила ни одного слова въ твою защиту? Она также не лучше другихъ. Она нашла тебя милымъ и играла съ тобой такъ же, какъ забавлялась бы майскимъ жукомъ. Для нея ровно ничего не значило, что ты ушелъ. А о книжечкѣ она ничего не знала. Я же, я знаю, гдѣ она, и я тебѣ помогу ее найти. Я знаю почти все.
Іоганнесъ начиналъ уже ему вѣрить.
— Пойдешь со мной? Хочешь вмѣстѣ со мной искать?
— Я такъ усталъ! — сказалъ Іоганнесъ: — дай мнѣ гдѣ-нибудь поспать.
— Я не очень люблю сонъ, — сказалъ Плейзеръ: — для этого я слишкомъ подвиженъ. Человѣкъ долженъ всегда бодрствовать и думать. Такъ и быть, я оставлю тебя въ покоѣ не надолго. До завтра.
Онъ постарался улыбнуться попривѣтливѣе, насколько могъ. Іоганнесъ смотрѣлъ машинально въ его блестящіе глазки, пока все не померкло. Голова его отяжелѣла, онъ прислонился въ склону дюны, покрытому мхомъ. Казалось, глазки все еще свѣтились, пока не превратились въ звѣзды на темномъ небѣ. Ему чудились доносившіеся издалека звуки голосовъ, земля уходила изъ-подъ него... Наконецъ, онъ забылся.
X
Онъ еще не совсѣмъ проснулся, какъ уже смутно сталъ сознавать, что во снѣ съ нимъ произошло нѣчто особенное. Но онъ не хотѣлъ этого знать, не хотѣлъ очнуться. Ему хотѣлось продлить сонъ, который медленно уходилъ отъ него, какъ легкій туманъ; тамъ была Робинетта, снова въ нему пришедшая и гладившая его по волосамъ, какъ прежде; тамъ былъ его отецъ, Престо и садъ съ прудомъ.