Гора, на которую онъ взошелъ, была длинная и бѣлая; тростникъ, за который онъ держался, былъ бурый и сбѣгалъ внизъ блестящими волнами.
Онъ узналъ высокую, вытянутую фигуру человѣка; холодная же поверхность, на которой онъ стоялъ, оказалась его лбомъ.
Передъ нимъ были, подобно двумъ глубокимъ темнымъ ямамъ, впавшіе глаза, а слабый свѣтъ освѣщалъ тонкій носъ и страшную застывшую улыбку мертвеца на открытыхъ губахъ.
Плейзеръ засмѣялся рѣзкимъ смѣхомъ, но звукъ мгновенно замеръ среди сырыхъ деревянныхъ стѣнъ.
— Этого ты не ожидалъ, Іоганнесъ!
Длинный червь проползъ между складками одежды мертвеца; онъ осторожно приблизился въ подбородку и скользнулъ по застывшимъ губамъ въ чернѣющее отверстіе рта.
— Это та самая первая красавица танцевавшаго общества, которую ты нашелъ красивѣе эльфъ. Тогда нѣжными ароматами были пропитаны ея одежды и локоны, горѣли жизнью глаза, улыбались губы; теперь это, конечно, нѣсколько измѣнилось, — не правда ли?
При всемъ ужасѣ, Іоганнесу какъ-то не вѣрилось. Такъ скоро? Только-что было великолѣпіе, а теперь?..
— Ты мнѣ не вѣришь? — захихикалъ Плейзеръ. — Полстолѣтія прошло между тѣмъ временемъ и настоящимъ. Тамъ нѣтъ ни времени, ни часовъ. Что было прежде, то будетъ всегда, а что будетъ, всегда и прежде было. Ты себѣ этого представить не можешь, но долженъ вѣрить. Здѣсь все дѣйствительность, и все, что я тебѣ показываю — правда, чистая правда! Этого твой Виндекиндъ не могъ утверждать.
Хихикая, скакалъ Плейзеръ по мертвому лицу и отвратительно подшучивалъ. Онъ сѣлъ на брови и потянулъ длинныя рѣсницы вверхъ, открывая глазное яблоко. Глазъ, который Іоганнесъ раньше видѣлъ горѣвшимъ жизнью, глядѣлъ тупо и неподвижно въ пространство.
— Ну, дальше! — вскрикнулъ Плейзеръ: — есть вѣдь еще кое-что, что намъ надо посмотрѣть!
Дождевой червь медленно выползъ изъ праваго угла рта, и они двинулись дальше въ страшный походъ. Не назадъ, но по новымъ столь же длиннымъ и темнымъ переходамъ.
— Тутъ старье! — сказалъ дождевой червь, когда снова черная стѣна перегородила дорогу. — Этотъ ужъ очень давно здѣсь!
Въ этотъ разъ было менѣе отвратительно. Іоганнесъ не видѣлъ ничего, кромѣ безформенной массы, изъ которой торчали бѣлыя кости. Сотни червей и насѣкомыхъ молча занимались работой. Ворвавшійся свѣтъ возбудилъ удивленіе.
— Откуда вы? Кто несетъ сюда свѣтъ? Мы совсѣмъ не нуждаемся въ немъ!
Они быстро разбѣжались по бороздамъ и впадинамъ. Но вслѣдъ затѣмъ они узнали собрата.
— Ты былъ здѣсь по близости? — спрашивали его черви. — Дерево еще твердо.
Одинъ изъ червей сталъ это отрицать.
Пошли дальше. Плейзеръ давалъ поясненія и показывалъ Іоганнесу тѣхъ, кого онъ зналъ. Они наткнулись на обезображенное лицо съ выпученными глазами, вздутыми черными губами и щеками.
— Это былъ изящный господинъ, — радостно сказалъ онъ: — жаль, что ты не видѣлъ его! — богатый, важный и гордый. Свою надутость онъ сохранилъ.
Такимъ образомъ шли они дальше. Попадались и тощія, высохшія фигуры съ бѣлыми волосами, казавшимися сизыми при слабомъ свѣтѣ, маленькія дѣти съ большими головами и старческимъ выраженіемъ лица.
— Посмотри, эти ужъ послѣ смерти постарѣли! — сказалъ Плейзеръ.
Они дошли до человѣка съ большой бородой и съ раскрытыми губами, изъ-за которыхъ блестѣли бѣлые зубы.
Въ срединѣ лба виднѣлось небольшое круглое черное отверстіе.
— Этотъ сунулся въ дѣло доктора Гейна. Отчего бы не потерпѣть немного! Все равно, и безъ того попалъ бы сюда.
И снова потянулись ходы и переходы, снова вытянутыя фигуры съ неподвижно усмѣхающимися лицами и окостенѣлыми, сложенными руками.
— Ну, далѣе я не пойду, — сказала уховертка; — я тутъ никого не знаю.
— Повернемъ назадъ, — сказалъ дождевой червь.
— Впередъ! Непремѣнно впередъ! — вскричалъ Плейзеръ.
Шествіе тронулось далѣе.
— Все, что ты видишь, существуетъ, — сказалъ Плейзеръ, — все это правда. Только одно неправда — это ты самъ Іоганнесъ. Тебя здѣсь нѣтъ, и ты не можешь быть здѣсь.
Онъ громко разсмѣялся, увидя при этихъ словахъ испуганное выраженіе лица Іоганнеса.
— Это тупикъ; тутъ ходу нѣтъ, я не пойду дальше, — сказала уховертка сердито.
— А я все-таки хочу идти далѣе, — сказалъ Плейзеръ, и въ томъ мѣстѣ, гдѣ кончался ходъ, онъ сталъ разгребать землю обѣими руками.
— Помогай мнѣ, Іоганнесъ!
Противъ воли, съ тоскою на сердцѣ повиновался Іоганнесъ и сталъ копать сырую, мягкую землю.
Молча и въ поту продолжали они работать, пока не наткнулись на черное дерево.
Дождевой червь втянулъ членистую головку и уползъ назадъ. Уховертка уронила свѣтильникъ и тоже повернула назадъ.