— Вы не войдете, дерево слишкомъ ново, — сказала она, уходя.
— Я хочу! — сказалъ Плейзеръ, выцарапывая ногтями, похожими на когти, длинныя бѣлыя щепки изъ дерева.
Невыразимая тоска стиснула сердце Іоганнеса. Но онъ долженъ былъ, онъ не могъ поступать иначе.
Наконецъ, открылось передъ ними темное пространство. Плейзеръ взялъ свѣтильникъ и быстро вползъ.
— Сюда, сюда! — вскрикнулъ онъ и побѣжалъ въ тотъ конецъ, гдѣ помѣщалась голова.
Дойдя до рукъ, спокойно сложенныхъ на груди, Іоганнесъ долженъ былъ вздохнуть. Онъ взглянулъ на худые, блѣдные, едва освѣщенные съ верхней стороны пальцы. Вдругъ онъ узналъ ихъ! Онъ узналъ ихъ форму и складки между пальцами, узналъ длинные посинѣвшіе ногти. Онъ узналъ черное пятнышко на указательномъ пальцѣ. Это были его собственныя руки.
— Сюда, сюда! — кричалъ голосъ Плейзера съ другого конца. — Посмотри, узнаешь ли ты его?
Несчастный Іоганнесъ хотѣлъ направиться къ свѣту, мерцавшему невдалекѣ. Но онъ не смогъ этого сдѣлать. Огонекъ потухъ, наступила полная темнота, и онъ потерялъ сознаніе.
XII
Іоганнесъ погрузился въ глубокій сонъ, въ ту бездонную глубину, когда ничего не снится.
При медленномъ переходѣ изъ этой тьмы къ сѣрому свѣжему утреннему свѣту, ему стали видѣться разные сладкіе сны изъ прежняго времени. Но онъ проснулся, и сны отлетѣли, какъ капли росы съ цвѣтовъ.
Спокойно и привѣтливо было выраженіе его глазъ, когда въ полудремотѣ проносились передъ ними милые образы.
Но при видѣ дневного свѣта острая боль, подобная боли при свѣтобоязни, заставила его снова закрыть глаза. Онъ увидѣлъ то же, что и прошедшимъ утромъ. Какъ давно, давно это было! Онъ сталъ вызывать въ своемъ представленіи все, что было, часъ за часомъ, начиная съ печальнаго утра и кончая страшною ночью. Ему не вѣрилось, чтобы всѣ эти ужасы произошли въ теченіе одного дня. Казалось, что начало его страданій терялось гдѣ-то далеко, въ сѣромъ туманѣ.
Безслѣдно исчезли изъ его сознанія сладкіе сны.
Плейзеръ затормошилъ его, и печальный день снова начался, вяло и безцвѣтно, обѣщая въ будущемъ много-много такихъ же дней. Но то, что онъ увидѣлъ въ прошлый вечеръ, во время страшнаго пути, оставалось при немъ. Было ли это только страшный сонъ?
Когда онъ нерѣшительно спросилъ объ этомъ Плейзера, тотъ посмотрѣлъ на него насмѣшливо и удивленно.
— Ты про что говоришь?
Но Іоганнесъ не замѣтилъ насмѣшки въ его лицѣ; онъ спросилъ, было ли это все на самомъ дѣлѣ, такъ какъ онъ ясно и отчетливо видѣлъ все, и теперь все это у него передъ глазами.
— Нѣтъ, Іоганнесъ, какой ты, право, глупый!
Іоганнесъ не зналъ, что ему думать.
— Мы тебѣ скоро дадимъ работу. Тогда ты не будешь дѣлать такихъ глупыхъ вопросовъ.
Они пошли въ доктору Цифрѣ, который долженъ былъ помочь Іоганнесу найти то, что онъ искалъ.
Въ одной изъ оживленныхъ улицъ Плейзеръ вдругъ пріостановился и показалъ Іоганнесу на одного человѣка въ толпѣ.
— Узнаёшь ли ты его? — спросилъ Плейзеръ, громко засмѣявшись, когда Іоганнесъ поблѣднѣлъ и съ ужасомъ глядѣлъ тому во слѣдъ.
Въ прошедшую ночь онъ его видѣлъ глубоко подъ землею.
Докторъ принялъ ихъ ласково и сталъ дѣлиться съ Іоганнесомъ своею мудростью.
Іоганнесъ слушалъ его цѣлыми часами, и въ этотъ день, и въ другіе, послѣдующіе дни.
То, чего онъ искалъ, докторъ тоже еще не нашелъ. Но онъ "почти" нашелъ, говорилъ онъ. Онъ хотѣлъ, чтобы Іоганнесъ достигъ того же, чего достигъ онъ; тогда имъ станетъ легче вдвоемъ стремиться въ одной цѣли.
Іоганнесъ внималъ и учился, прилежно и терпѣливо, цѣлыми днями, цѣлыми мѣсяцами. Онъ мало питалъ надежды, но понималъ, что теперь онъ долженъ идти все впередъ, насколько это возможно. Ему было, однако, странно, что въ то время, какъ онъ искалъ свѣта — чѣмъ дольше онъ его искалъ, тѣмъ темнѣе становилось вокругъ него. При этомъ, все то, за изученіе чего онъ принялся, было сначала всегда ясно и интересно; но чѣмъ дальше проникалъ онъ въ глубину, тѣмъ пустыннѣе и мрачнѣе становилось вокругъ. Онъ началъ съ растеній и животныхъ, со всего, что его окружало; но когда онъ много и долго смотрѣлъ на все это, то начиналъ видѣть однѣ только цифры. Все распадалось на цифры, — цѣлые листы бумаги, полные цифръ. Докторъ Цифра находилъ это великолѣпнымъ и говорилъ, что становится свѣтлѣе, когда собираются цифры; Іоганнесъ же чувствовалъ себя въ полной тьмѣ.
Плейзеръ не оставлялъ его ни на минуту и подгонялъ всякій разъ, когда онъ былъ не въ духѣ или уставалъ. Онъ отравлялъ ему всякую минуту наслажденія или восторга.
Іоганнесъ поражался и радовался, когда онъ увидѣлъ, какъ тонко устроены цвѣты, какъ они превращаются въ плоды, и какъ насѣкомыя, сами того не зная, помогаютъ имъ въ этой работѣ.