Родители с их прогрессивными взглядами часто слышали слова осуждения и гнева от более консервативных родственников. Тетки сердито шептали на кухне Маман: почему она и ее муж позволяют дочкам-подросткам всюду ходить по городу одним? Маман научилась их ловко высмеивать. Она сняла хиджаб, когда Реза-шах в 1930-е годы призвал женщин не закрывать лиц. Она приветствовала реформы по эмансипации женщин, хотя ее более религиозно настроенные родственницы недовольно хмурились, глядя на моду и манеры фарангов – европейцев.
Маман и Баба отправили дочек в лучшую женскую школу Тегерана. Каждое утро, когда Маман заваривала чай, Ройя и Зари собирались на учебу. Ройя просто умывалась и заплетала свои густые темные волосы в две длинные косы, а вот Зари, которая была младше сестры на полтора года, слегка подкрашивала губы и горделиво поправляла волны на волосах, для чего накручивала их на ночь на газетные жгутики.
Пока младшая сестренка прихорашивалась, Ройя глядела на себя в зеркало. За последний год она сильно изменилась. Ее лицо утратило детскую округлость, скулы выделились, кожа очистилась от прыщиков. Длинные черные волосы были волнистыми от природы, и Зари советовала ей не заплетать их, чтобы они свободно падали ей на плечи. Но Ройя все равно заплетала косы. Так она ощущала себя прежней, несмотря на произошедшие в ней перемены. Она все еще оставалась миниатюрной, но у нее выросла грудь, а фигура все-таки немного округлилась, оформилась, как любила говорить сестренка.
Зари отпихнула ее и сама встала перед зеркалом. Надула губки и поправила волосы.
– С такой прической я похожа на Софи Лорен. Правда?
Конечно, Ройя согласилась с ней. А что ей оставалось? Она застегнула легкую блузку с длинными рукавами, надела на себя форму из ткани ормак и натянула ужасные гольфы до колена. Ей, конечно, хотелось носить короткие, до щиколотки, «американские» носки, как их называли девочки, но директриса за это наказывала. Ройе не хватало храбрости войти в школу с гордо поднятой головой и в коротеньких носках.
– На него вся надежда! – заявил Баба и сунул в рот хлеб с фетой. – Премьер-министр Мосаддык национализировал нашу нефть, чтобы мы могли избавиться от удавки АИНК. – АИНК, Англо-Иранская нефтяная компания, была предметом его ненависти. – Впервые за десятки лет иранцы сами контролируют свои природные ресурсы, отобрав это право у империалистов. Наш премьер-министр – единственный, кто может им противостоять. Скоро у нас будет демократическая страна, и Мосаддык приведет Иран к этому. И если вы, доченьки, будете старательно учить историю, химию и математику, то войдете в ряды лучших профессионалов, каких знала наша великая страна. Вы понимаете? Видите, какие возможности открылись теперь перед молодыми девушками? Что могу сделать я, правительственный чиновник? Перебирать бумаги? Сидеть и пить чай? – Он с удовольствием глотнул чаю. – А вы, мои дочки, вы пойдете дальше, чем могли мечтать мы с вашей матерью! Разве не так, Манидже?
– Хоть одно утро! – сказала Маман. – Неужели мы не можем провести хоть одно утро без лекций? Просто позавтракать?
Баба обиженно вскинул брови, но остановился не сразу.
– Моя Мари Кюри! – Он кивнул на Зари. – Моя Элен Келлер! – Он подмигнул Ройе.
Девочки прекрасно понимали, что надежды их отца слегка преувеличены. Семнадцатилетняя Ройя старалась оправдать его ожидания, но на самом деле ей больше всего хотелось читать переводные романы Хемингуэя и Достоевского. Или стихи соотечественников, великих персидских поэтов Руми, Хафиза или Саади. А еще Ройя любила готовить, стоя рядом с Маман и следуя рецептам лучших рагу хореш.
Да и ее младшая сестренка не очень-то стремилась стать в будущем мадам Кюри. Зари безумно влюбилась в мальчика по имени Юсоф. Она мечтала о богатом муже, хотела танцевать танго и кружиться в вальсе. Ей хотелось заплатить пять томанов за билет на популярный детский праздник, отплясывать самбу и поразить всех своей ловкостью и грацией. Вечерами, ложась спать, Зари подробно рассказывала сестре о своих мечтах.
– Ну, ступайте в школу! – Маман поцеловала дочек и стала убирать со стола.
Зари помахала рукой отцу, шутливо изобразив на лице преданность его идеалам. Баба медленно и серьезно, без улыбки, кивнул ей в ответ.
Зари взглянула на Ройю с мимолетной гримаской, заметной только сестрам.
У порога Ройя и Зари обулись. Хотя они учились уже в старших классах школы, им все равно полагалось носить черные кожаные туфли совершенно детского фасона. Но ничего не поделаешь, такова школьная форма. Ройя туго натянула ремешок и застегнула пряжку.