— Как вы не понимаете? — вздыхает Рагнар. — Раз они уехали, то за них теперь остался я.
— Ты хочешь сказать, что остался вместо них? — удивляется Том.
— Брось, взрослые этому все равно не поверят, — замечает Элвин.
— А мне и не надо, чтоб они верили, — отвечает Рагнар. — Важно, что я об этом знаю.
— Так ты из-за этого теперь в прятки играть не хочешь? — говорит Том.
— Я хочу, — вздыхает Рагнар. — Очень хочу. Но — не могу, понимаете? Не должен.
"Везучие. От них-то не требуется взрослеть немедля. — Рагнар начинает понимать, что взвалил на себя не слишком-то веселую ношу. — И как только мама с папой ее несут? И ведь действительно… я никогда не видел, чтоб они играли в прятки… разве что со мной… и то — недолго. У них постоянно какие-нибудь дела…"
— Так ты теперь что — вообще играть не будешь? — с искренним ужасом спрашивает Линии. — Все два дня?
"Хоть ты меня понимаешь", — благодарно думает Рагнар.
— Наверное, — пожимает плечами он. "А что делать, если я не должен?"
— И купаться? — в том же тоне продолжает Линии.
— Не знаю, — отвечает Рагнар и обводит глазами друзей.
"Это даже хуже, чем остаться без сладкого, можете мне поверить".
— Брось, — решительно говорит Том. — Твой папа купается — и ничего. Если бы они сейчас не уехали, то он с тобой уже пошел бы купаться.
— А может, и твоя мама пошла бы, — добавляет Элвин.
— Я подумаю об этом, — обещает Рагнар. — А пока… мне надо идти.
— Куда это? — в один голос удивляются все трое.
— У меня дела, — серьезно отвечает Рагнар, только что сам назначивший себя на должность временно исполняющего обязанности лорд-протектора острова.
И уходит. Приятели растерянно смотрят ему вслед. А потом идут заниматься своими делами, которых у детей не меньше, чем у взрослых.
Временно исполняющий обязанности лорд-протектора острова отправляется обходить свои владения. Остров еще не знает, что он под надежной охраной и защитой.
Остров еще узнает.
Первое, что должен сделать временно исполняющий обязанности лорд-протектора, — это… все-все проверить, чтобы чего не вышло? Горделиво воссесть на возвышение и дожидаться просителей? Пойти и потребовать себе на обед одно только сладкое?
А вот и нет.
Первое, что должен сделать временно исполняющий обязанности лорд-протектора, — это проверить, подчинится ли ему в случае чего военный гарнизон острова. Потому что если — нет… тогда это и будет первой — и самой главной! — проблемой. И ее придется решать. Два дня — это не тот срок, на который остров может остаться совсем без лорда. Ведь что-нибудь случиться может в любую минуту. То есть… в обычные-то минуты и впрямь ничего не случается, но ведь никто не может сказать, какая из всех этих минут — та самая, любая… Та, в которую и случаются всякие неприятности. А когда она приходит и все случается, тогда уже бывает поздно. Так что мудрый правитель все делает заранее. Ну, или старается делать. По крайней мере, мама с папой рассказывали именно так, а ведь у них все получается, Значит, если следовать их советам — получится и у него.
— Мартин! — окликнул Рагнар одного из проходивших мимо лучников. — Где папин заместитель, не знаешь?
— Командир на той стороне, — лучник махнул рукой, указывая направление, — в рыбацкой артели. Ты же помнишь, что у рыбаков сегодня вечером праздник?
— Конечно, помню, — степенно кивнул Рагнар.
— Ну, так не забудь поздравить, — подмигнул стражник. — Им приятно будет. Кроме всего прочего, они опять натянули нос ледгундским рыбникам. Оставили тех без барыша, что всегда радует.
— Значит, у них не один, а два праздника, — кивнул Рагнар.
Он знал эту историю. Много раз ее слышал. О том, как гномы привезли на олбарийский рынок свой первый улов, а ледгундские рыбаки посмеялись над ними. И рыба-де плоха, и рыбаки из гномов никакие. О том, как гномы обиделись, но смолчали. Задираться с людьми, да еще и чужими, они не хотели. О том, как ледгундцы, продолжая издеваться, предложили гномам продавать селедку по совсем уж смешным ценам, потому как она с ледгундской же треской ни в какое сравнение не идет. О том, как гномы обиделись еще пуще, но опять смолчали, потому как никто ведь не виноват, что треска водится по большей части в ледгундских водах, а поблизости от гномьего острова как раз селедка, которая и хранится хуже, и внешний вид у нее совсем не такой королевский, как у проклятой трески. О том, как гномы скрепя сердце установили ту самую цену, которую, издеваясь, предложили ледгундцы. О том, как вдруг перестала продаваться все еще дорогая треска и в ход пошла вовсе уж дешевая селедка. О том, как это не понравилось заносчивым ледгундцам и они вновь полезли с оскорблениями, а один, явно желая затеять драку, вскочил прямо в открытую бочку с сельдью и принялся отплясывать ледгундский танец. Перескочил во вторую, третью… О том, как гномы Дружно шагнули вперед, не снеся издевательства над своим трудом. О том, как чуть не случилась беда. О том, как заступил им дорогу человек, их наставник, Мастер Шон. О том, как они остановились по слову наставника. О том, как хохотали ледгундские рыбаки. О том, как один из них толкнул старика, а другой запустил в гнома селедкой… Они хохотали до тех пор, пока не добралась до них олбарийская рыночная стража и не швырнула их всех мордами в землю. До тех пор, пока остаток трески не был арестован, а всю оставшуюся гномскую сельдь, помятую ледгундскими сапогами, купил сэр Роберт де Бофорт, лорд-канцлер Олбарии, для стола Его Королевского Величества Джеральда. Гномы, после этого случая еще пуще зауважавшие своего короля, поклялись отмстить своим конкурентам-ледгундцам. Тем более что Мастер Шон вскоре после этой поездки умер. Он все бегал, утешая своих рыбаков, что ничего, все образуется, что они ни в чем не виноваты, а селедка все равно свое возьмет, а потом как-то раз уснул и не проснулся. Он, конечно, был уже очень старый. Особенно по человеческим меркам. Вот только гномы в это так и не поверили. Они обвинили в его смерти проклятых лягушатников. Когда Мастера Шона похоронили, над его могилой гномы-рыбаки дали страшную клятву. "Мы отомстим! — поклялись они. — Чертовы лягушатники даже у себя дома не смогут продать ни одной рыбины! Ни единой проклятой трески!"