Мужчина вернулся в темную часть бара и вернул снимок Еве.
– Нет. Никогда ее здесь не видел. – Черные глаза скользнули вбок, к двери мужского туалета. – Симпатичная девушка. Ваша сестра?
– Дочь. – Ева вытащила сигарету из металлического портсигара. – Ей шестнадцать.
Бармен пожал плечами.
– Наверное, поэтому я никогда ее не видел. Несовершеннолетняя.
– Разумно.
Ева допила свой коктейль и достала из бумажника наличные.
– Как тебя зовут, ковбой?
– Джек Козби, – кивнул он в сторону вывески за стеклянной витриной. – Это мой бар.
Ева положила на прилавок десятку, а затем добавила две стодолларовые купюры.
– Если ты что-нибудь вспомнишь, Джек, что угодно, позвони мне. – Она нацарапала свое имя и телефонный номер отеля на листе тисненной бумаги цвета слоновой кости. – Что угодно.
Взгляд Джека заметался от купюр на прилавке к лицу Евы и ее декольте. Он кивнул.
– Шестнадцать, – повторила Ева.
– Здесь, в Нихле, это не считается слишком юным возрастом.
Ева соскользнула со стула.
– Именно этого я и боюсь.
Наволочка была сшита из полиэстера цвета слоновой кости. Ева провела рукой по внешней стороне, ухватилась за углы и потянула ее вперед, чтобы та накрыла ее голову. Она видела, как глаза Джека расширились, затем потускнели, его рот скривился в гримасе, затем расслабился, пока его лицо не уткнулось в шелк ее блузки. Она обхватила бедрами его спину, при этом позволяя своему взгляду скользить по дверному проему, про себя считая секунды до того, как он закончит. Она ненавидела мужские оргазмы. Они были не просто грязными, они были совершенно уродливыми.
– Твоя очередь, – пробормотал он.
Ева оттолкнула его от себя.
– Я в порядке.
– Ты не кончила.
– Мне это и не нужно, – бросила она.
– Как знаешь.
Джек сел и подхватил свои штаны. Застегнув джинсы, он повернулся и оглядел ее. Ева в свою очередь с восхищением смотрела прямо на него. Он был не в ее вкусе, но в нем ощущалась безошибочная мужественность, которая одновременно забавляла и привлекала ее. Джек был потешным развлечением.
Ева перевернулась, разглаживая дешевые простыни. Она могла бы простить грубоватый цветочный освежитель воздуха в номере, но обстановка – техасско-мексиканская версия дорогого мотеля, если такие вообще существуют, – была чересчур.
Ева заставила себя улыбнуться.
– Мне понравилось.
– Я так и понял.
Ева встала и натянула трусики, затем юбку, не торопясь застегивая молнию. Джек был достойным любовником. Он восполнял недостаток техники необузданным энтузиазмом. Тем не менее, она была готова к его уходу. Ева выбрала сигарету из портсигара на прикроватном столике и наблюдала, как бармен мозолистыми пальцами завязывает шнурки на своих рабочих ботинках. Его рука дрожала.
– Я заставляю тебя нервничать? – спросила она улыбаясь.
Джек нахмурился.
– Мне нужно идти.
Ева направилась в другой конец комнаты, ее движения были вялыми, она выдыхала дым на ходу. Подойдя к Джеку, она встала перед ним в ожидании.
Завязав ботинки, он выпрямился. Ева почувствовала, как от него волнами исходит жар. Она притянула его к себе, прижавшись телом к его все еще обнаженной груди, и поцеловала. Подождала, пока Джек расслабится, поддавшись поцелую, затем оттолкнула его, не сводя с него глаз.
– Моя дочь.
– Так вот из-за чего все это было?! – возмутился Джек.
– Я трахаюсь только с теми мужчинами, с которыми хочу трахаться, – ответила Ева. – Однако мне все еще нужно найти Келси.
– Я же сказал тебе, она никогда не была в баре.
– Но ты все же видел ее.
Джек опустил взгляд, затем перевел его обратно на Еву, которая стояла в ореоле угасающего света, просачивающегося сквозь жалюзи. Она знала, какое впечатление производит на мужчин, и выпрямилась, чувствуя, как солнце поклоняется ее стройному телу. Ее соски были твердыми, а юбка облегала упругие бедра. Несмотря на то, что ей перевалило за тридцать, она была подтянутой и гибкой, с кожей молочно-кремового оттенка.
Джек сдался:
– Да, я видел твою дочь.
– Где? – спросила Ева.
– Не в баре.
Ева стряхнула пепел в стакан на прикроватном столике. Смотря бармену прямо в глаза, она спросила холодным, спокойным голосом:
– Забудь о баре, Джек. Где ты видел мою дочь? – Она ждала ответа. – Скажи мне.
– Черт возьми, Ева. За пределами бара, ясно? Она была с парнем. Я заметил ее через окно, потому что… – Джек замялся. – Ну, я просто заметил ее. Кажется, ей было весело.
Это похоже на Келси – насмехаться над судьбой.
– Когда это было?
– Несколько недель назад.
– Кто был этот человек? – напирала Ева.
– Я понятия не имею.
– Чушь собачья.
Джек потер глаза.
– Черт возьми, Ева! Это не преступление – встречаться с красивой девушкой.
– С девушкой, которая пропала без вести, – парировала Ева. – С девушкой, которой всего шестнадцать.
– Она выглядит старше. На двадцать один. Может, даже на двадцать пять.
– Ты трахал ее? – Джек покачал головой. Ева выдержала паузу. – Тогда кто?
– Антонио Леру.
Ева знала эту фамилию благодаря мучительно долгим часам, проведенным в полицейском участке, и бесконечным поездкам по Нихле.
– Сын судьи?
Джек кивнул, и на его лбу выступил пот. Ева затушила сигарету.
– Ты должен уйти сейчас же.
– Что ты собираешься делать? Ты не должна упоминать меня! – быстро проговорил Джек. – Судье Леру не понравится, если в этом деле всплывет имя его сына, это может сказаться на моем баре…
Холодный взгляд Евы заставил мужчину замолчать.
– Пошел. Вон.
Джек схватил свою рубашку и удалился, не произнеся больше ни слова.
Глава четвертая
Ни черта не изменилось.
Дэйв Даггер, водитель, ехал по длинной подъездной дорожке, которая вела к воротам особняка Евы на озере Шамплейн. Я попросила его остановиться, чтобы можно было осмотреться и покурить. Ева никогда не разрешала мне делать это на территории. Поэтому я решила, что сигарета у ее драгоценного входа станет очередным хорошим «пошла ты».
А ведь я уже бросила курить.
Я затянулась и уставилась вдаль. Дом находился на вершине холма, его белый викторианский фасад был обращен на озеро Шамплейн. Сильный ветер унес сигаретный дым в сторону особняка, и я наблюдала, как он рассеивается в прохладном воздухе. Несмотря на то, что было начало мая, я внезапно почувствовала озноб и плотнее закуталась во флисовую куртку. Отсюда сквозь деревья я могла видеть озеро. Это была идеальная картина – неспокойные голубые воды, величественные горы Адирондак вдалеке, их пик, все еще покрытый снегом… но при этом я ощущала присутствие Евы, как злокачественную опухоль, которую невозможно удалить.
Дейв кашлянул, и я обернулась к нему. Последние несколько лет он был неотъемлемой частью семьи, самой тихой тенью в доме теней, узнаваемой по запаху трубочного табака и ментоловых таблеток от кашля. Никогда не отличавшийся многословием, сегодня он казался особенно мрачным.
Я скользнула обратно в машину.
– Как ты, Дэйв?
Через зеркало я увидела, как изогнулись седые кустистые брови.
– В порядке.
– Скучаешь по Еве?
– Еще бы.
Он лгал. Ева была почти так же жестока со своим персоналом, как и со мной. В нашем доме никто не мог продержаться долго: ни повара, ни частные репетиторы, ни садовники, ни домработницы. Когда дело касалось прислуги, наш дом напоминал калейдоскоп, в котором вращались несчастные люди. С другой стороны, до меня дошло, что Дэйв с нами уже более четырех лет. Должно быть, Ева хоть что-то делала правильно. Я заново взглянула на водителя. Часы на толстом золотом браслете, итальянские шерстяные брюки, идеально отутюженные, рубашка «Brooks Brothers»[2]. Ева хорошо платила ему – возможно, именно поэтому он остался.
2
«Brooks Brothers» является одной из старейших марок мужской одежды в США. Основана в 1818 году.