А порой меня посещала мысль, что свиток — это ловкая фальсификация, а вся история с ним — розыгрыш кого-то из моих знакомых. Разумеется, ни подтвердить, ни опровергнуть эту догадку я не мог, поскольку не располагал возможностью провести научную экспертизу.
Через несколько лет мой энтузиазм стал слабеть, я устал от бесплодных попыток расшифровать письмена. Я мог бы с закрытыми глазами в любое время дня и ночи изобразить каждый значок манускрипта, но это ни на дюйм не приближало меня к его пониманию.
«Мне надо переключиться на что-то другое, — решил я. — Пусть свиток пока полежит, я вернусь к нему позже».
Я приобрёл саквояж из кожи с замочком, запирающимся на ключ, и поместил туда свиток. Сам саквояж я поставил на самую верхнюю книжную полку.
Странно. Мне даже в голову не пришло, что для хранения такого предмета требуется более надёжное хранилище, например, тяжёлый сундук, окованный железом.
Итак, я спрятал свиток в саквояж, а ключик от саквояжа повесил на цепочку от часов, которые всегда были со мной.
17. Мелисса
Я не без удовольствия вернулся к прежнему образу жизни. Простое существование на лоне природы, чтение книг, размышления и мечты вносили покой в мою душу, измученную безрезультатными попытками расшифровки свитка. Это походило на выздоровление после тяжёлой болезни.
Вернулся я и своему трактату. Работа шла с трудом, пока я, наконец, не понял, что нет в ней ничего от меня, а всё написанное не более, чем мысли, надёрганные из трудов других авторов. Я честно признался себе, что я никакой не мыслитель, и ничего нового человечеству от своего имени сказать не смогу. В своём возрасте я уже не питал иллюзий на свой счёт. Ну что же. У меня иная стезя. Я хотя бы воплотил в жизнь идеи людей, книгами которых восхищался. Жизнь в единении со всем, живущим на Земле, отказ от всего лишнего, отягчающего человека, постижение мудрости великих людей через чтение их книг. Не так уж и мало.
Так прошло ещё несколько лет. Жизнь моя текла спокойно и размеренно. Огорчало меня только то, что я стал стареть. Боли то тут, то там посещали меня регулярно. Глаза постепенно теряли зоркость. Частенько слабость мешала заниматься привычными делами. Я стал задумываться о том, что рано или поздно придётся покинуть этот уголок, где я провёл самые лучшие свои годы, и переселиться поближе к людям.
Но делать этого не пришлось. В моей жизни появилась Мелисса.
Дело было поздней осенью. Который день лил холодный дождь, иногда пополам со снегом. Ветер гнул деревья, обрывая с них последние листья. За окном было темно, ведь осенью темнеет рано.
Что может быть прекраснее в такие вечера, чем тепло камина, кружка горячего чая и интересная книга? Я вкушал всё это блаженство, когда в дверь неожиданно постучали.
Сказать, что я удивился, значит не сказать ничего. Я не мог припомнить, когда хоть кто-нибудь наносил мне визит. С крестьянами у меня была договорённость, что я им заранее оплачиваю всё, что мне потребно (продукты и дрова), а они привозят мне всё это в условленные дни и оставляют на крыльце под навесом. Беспокоить себя я им запретил. Из города я всё привозил сам. А ни одному из прежних знакомых моё теперешнее местожительство известно не было.
Стук тем временем повторился. Я зажёг фонарь и распахнул дверь.
На крыльце стояла девушка. Совсем молоденькая, лет восемнадцати-двадцати. С неё потоками лилась вода. Как её занесло сюда, в эти пустынные края? Я подумал, что она будет просить милостыню или ночлега. Но девушка посиневшими от холода, дрожащими губами произнесла:
— Сударь, вам служанка не требуется?
Услышав отрицательный ответ, она склонила голову, повернулась и побрела прочь. Смотреть на это было невыносимо.
— Девушка, куда же вы? На ночь глядя, да ещё и под проливным дождём?
— Мне сказали, что здесь неподалёку есть большое село. Там, может быть, требуются работницы…
— До села ещё несколько миль. Вы замёрзнете по дороге. Или заблудитесь в темноте. Давайте, сделаем так. Вы можете сегодня переночевать в моём доме, обогреетесь, высушите одежду. А утром пойдёте дальше.
Девушка молча кивнула и шагнула через порог.
— Благодарю вас, сударь, — прошептала она.
Я устроил нежданную гостью на кухне. Не мог же я её пригласить в свою спальню или в кабинет, где хранились мои главные сокровища — мои книги. Но и на кухне девушке было хорошо: печка жарко натоплена, на полу — толстый матрас, который я снял со своей кровати. Я угостил незнакомку тем, что ел сам и удалился, пожелав ей спокойной ночи. С вечера я спал не слишком хорошо: кровать без матраса оказалась очень жёсткой. Но под утро сон сморил меня, и, проснувшись, я не сразу вспомнил о вечерней посетительнице.