— Там нет никакой госпожи Грандилы. Хозяин этого дома — господин Му.
— Я его не знаю. А ты кто?
— Я — Аврора. Мой папа — архитектор-реставратор. Он как раз приводит этот дом в порядок по поручению владельца дома. А теперь скажи, кто ты? И почему говоришь по-человечески?
— Я — Левиафан. Ну, то есть, пока не совсем Левиафан, пока я слишком маленький, но госпожа Грандила пообещала мне, что когда я вырасту до нужных размеров, она перенесёт меня в море, и я стану повелителем всех морей и океанов! И помогу ей стать владычицей мира. Только она очень давно ко мне не приходит, и я совсем перестал расти… А по-человечески я умею говорить, потому что раньше я, кажется, был мальчиком. Только я плохо помню, что тогда было. Но если надо, я постараюсь вспомнить. Я тебя прошу, найди госпожу Грандилу, напомни обо мне. И принеси ещё чего-нибудь поесть. А то я всё время ем только вот эту траву, — существо с отвращением покосилось на водяные гиацинты.
— Ладно. Только я не смогу каждый день к тебе приходить. Мне не разрешают гулять по саду.
— А что, здесь много людей? — Авроре показалось, что в голосе чудища прозвучал страх.
— Да, здесь мы с папой, и рабочие, и Лукреция. А иногда господин Му приезжает.
— Не говори им обо мне! Госпожа Грандила предупреждала, что обо мне никто не должен знать. Люди боятся и не любят таких, как я. Поэтому постараются меня поймать и убить. Не скажешь?
— Ладно, не скажу, — пообещала, Аврора.
Существо булькнуло и исчезло под водой.
«Да если бы я и рассказала, кто бы мне поверил? — рассуждала девочка, пробираясь сквозь заросли к домику привратника. — А вот попало бы мне за самовольную отлучку, это точно! Да и жалко этого… Левиафана. Ведь если убедятся, что он на самом деле живёт в пруду, то могут и пристрелить. В фильмах люди только и делают, что без разбору стреляют во всех, кто им кажется странным или опасным. Нет, нельзя говорить никому. Но эту тайну обязательно надо раскрыть!»
Домой она успела как раз вовремя. Лукреция проснулась и звала её.
— Я гуляла вокруг, дышала свежим воздухом, — почти не соврала Аврора.
Разумеется, врать нехорошо. Но если сказать правду, то ей больше никогда не разрешат выходить из домика. И это сейчас, когда начинается всё самое интересное!
— Пойдём, пора обедать, — пригласила Лукреция.
Аврора только сейчас поняла, что, действительно, проголодалась.
— У вас очень вкусные пирожки, — сказала она, подумав, что женщина может заметить недостачу, — Я тут съела один.
— Не надо аппетит перебивать, — пожурила её Лукреция. Но видно была, что похвала ей приятна. — В следующее воскресенье ещё испеку, если нравится.
— Да, пожалуйста, — попросила Аврора. Она подумала, что сможет несколько пирожков взять для Левиафана.
После обеда Лукреция вымыла посуду и снова взялась за вязание.
Аврора не пошла в свою комнату, а осталась на кухне. Она очень надеялась разговорить прислугу и узнать от неё какую-нибудь ценную информацию.
— Здесь ужасно скучно! — решила она начать разговор.
Лукреция оторвала глаза от своего рукоделия.
— Скучно тому, кому делать нечего. Люди от безделья скучают. Мне вот скучать некогда, всё время делом занято!
Она немного подумала, а потом спросила:
— Хочешь, я тебя вязать научу? У меня все дочери умеют.
— Да, я очень бы хотела научиться, — совершенно искренне ответила Аврора. Ей действительно было очень интересно, как это ниточка превращается в вязаное полотно.
— Ну, присаживайся поближе, сейчас я тебе всё покажу.
Сначала Аврора думала, что у неё никогда ничего не получится. Петли срывались со спиц, а сами спицы то и дело выскальзывали из рук. Но прошло совсем немного времени, и из-под пальцев девочки стали появляться пусть и не слишком ровные, но вполне приличные петли, сначала лицевые, а потом уж и изнаночные.
Лукреция похвалила Аврору:
— Молодец, хорошо получается. Быстро научишься вязать. Потом я ещё и крючком тебя научу работать. Глядишь, пока здесь сидишь, полезное дело освоишь.
Авроре на самом деле было очень интересно, но её также радовало, что Лукреция стала разговаривать с ней более дружелюбно.
Когда на улице начало темнеть, Лукреция зажгла керосиновую лампу. Для обучения вязанию было уже темновато. И они стали разговаривать. Лукреция рассказывала о своей семье: покойном муже, детях, нелёгкой деревенской жизни. А Аврора — о своих родителях, о себе, о городе, в котором они жили, о школе, о подружках, о прочитанных книжках. Избегала она только рассказа о том, что случилось с мамой, потому что боялась расплакаться, а папа просил её не плакать!