— Я думаю, мне нужно пойти повидаться с ней, — сказал он, — и расспросить ее о его здоровье. Он отличный человек, когда бывает здоров. Я ему обязан, потому что он раз сделал мне деревянный меч. Он очень способный человек.
Вслед за тем Кедрик выбежал из комнаты, и м-р Хавишам встал со своего кресла. По-видимому, у него было что-то на душе, что ему хотелось высказать. Несколько мгновений он колебался, потом, смотря на м-сс Эрроль, сказал:
— До своего отъезда из замка Доринкур, я имел с графом свидание, причем он дал мне некоторые инструкции. Ему желательно, чтобы его внук смотрел с некоторым удовольствием на свою будущую жизнь в Англии и на свое знакомство с ним. Он поручил мне дать понять его сиятельству, что эта перемена в его жизни принесет ему деньги и удовольствия, доступные детям; если он выразит какие-нибудь желания, я должен удовлетворить их и сказать ему, что его дед дает ому все, чего он желает. Я не думаю, чтобы граф рассчитывал на что-либо подобное; но если лорду Фонтлерою доставит удовольствие помочь этой бедной женщине, мне кажется, графу было бы неприятно, если бы мальчику было в том отказано.
М-р Хавишам и здесь не повторил точных слов графа. В действительности его сиятельство сказало:
— Дайте понять мальчику, что я могу дать ему все, чего он захочет. Объясните ему, что значит быть внуком графа Доринкура. Покупайте ему все, что ему вздумается; пусть у него в карманах будут деньги, и скажите ему, что их положил туда дедушка.
Побуждения графа были далеко не добрые и могли бы принести большой вред мальчику, если бы этому вельможе пришлось иметь дело не с таким привязчивым и добросердечным характером, как у маленького лорда Фонтлероя. М-сс Эрроль была тоже настолько благородна, что не могла подозревать какой-нибудь дурной умысел со стороны графа. Она объясняла себе это так, что несчастный одинокий старик, лишившись своих детей, пожелал сделать добро ее мальчику и приобрести его любовь и доверие. Ей приятно было подумать, что Кедди будет в состоянии помочь Бриджет. Она чувствовала себя еще счастливее от сознания, что первым последствием удивительной перемены судьбы, выпавшей на долю ее маленького сына, была возможность для него сделать добро тем, кто в нем нуждались. Ее красивое молодое лицо покрылось краской живейшего удовольствия.
— О! — сказала она, — это было очень хорошо со стороны графа; Кедрик будет так рад! Он всегда любил Бриджет и Михаила. Они вполне этого заслуживают. Я часто желала иметь возможность оказать им более серьезную помощь. Михаил усердно трудится, когда здоров, но он долго хворал и нуждается в дорогих лекарствах, теплой одежде и пита- тельной пище. Ни он, ни Бриджет не истратят понапрасну того, что им дадут.
М-р Хавишам опустил свою худую руку в карман и вынул большую карманную книжку. На его лице было какое-то странное выражение. На самом деле он думал о том, что сказал бы граф, если бы ему сообщили, каково было первое желание его внука. Ему интересно было знать, как подумал бы об этом суровый, суетный, себялюбивый старый лорд.
— Я не знаю, известно ли вам, — сказал он, — что граф Доринкур чрезвычайно богатый человек. У него хватит средств на удовлетворение любого каприза. Мне кажется, ему приятно было бы узнать, что исполнена прихоть лорда Фонтлероя, какова бы она ни была. Если вы позовете его назад то, с вашего позволения, я дам ему пять фунтов стерлингов для этой семьи.
— Ведь это целых двадцать пять долларов! — воскликнула м-сс Эрроль. — Это покажется им целым состоянием. Мне даже самой как-то не верится, чтобы это была правда.
— Это совершенная правда, — сказал м-р Хавишам, со своей сухой улыбкой. — В жизни вашего сына произошла огромная перемена, и великая власть будет находиться в его руках.
— О! — воскликнула мать, — он ведь еще такой маленький, маленький мальчик. Могу ли я научить его, как следует пользоваться этой властью? Мне как-то страшно за моего маленького Кедди!
Адвокат слегка откашлялся. Его черствое, старческое сердце было тронуто нежным и робким выражением ее карих глаз.
— Я думаю, сударыня, — сказал он, — что, судя по сегодняшней моей беседе с лордом Фонтлероем, будущий граф Доринкур будет думать о других столько же, сколько и о собственной персоне. Он пока еще ребенок, но, полагаю, заслуживает доверия.
Вслед за этим мать вышла за Кедриком и привела его назад в гостиную. М-р Хавишам слышал, как возвращаясь в комнату, мальчик говорил матери:
— Это членский ревматизм, а это ужасная болезнь. Он все думает о том, что еще не заплачено за квартиру, и Бриджет говорит, что от этого болезнь становится еще хуже. И Патрик получил бы место в лавке, если бы у него было платье.