— Спасибо, господин Скив, — поблагодарил меня Бол. — И не беспокойтесь. Как говорит Живоглот, я всегда являюсь за своим закладом.
Я подмигнул ему и неопределенно махнул рукой, когда он ушел, так как уже сосредоточился на следующей партии, тщетно пытаясь разобраться в правилах игры.
Если мой широкий жест кажется немного импульсивным, то вспомните — я весь вечер следил за его игрой и знал, сколько он проиграл. Даже если весь проигрыш шел только на мелок, я мог покрыть его из своего выигрыша и все равно остаться с прибылью.
Видите ли, Гмык был прав. Я весь вечер постоянно выигрывал… факт, вдвойне удивительный ввиду моего невежества в игре. Однако, я еще на раннем этапе пустил в ход систему, которая, кажется, действовала очень даже неплохо: ставь не на карты, а на игроков. В последней партии я ставил не на выигрышный расклад у себя на руках, а на проигрышный расклад у Гмыка. Ему весь вечер страшно не везло, и он ставил наобум, пытаясь возместить проигрыш.
Следуя своей системе, в следующих двух партиях я пасанул, а затем с силой ударил по ним в третьей. Большинство других игроков предпочло скорей пасануть, чем усомниться в моей уверенности. Гмык боролся до горького конца, надеясь, что я блефую. Как выяснилось, так оно и было (мои карты оказались совсем не такими сильными), но у него они были еще слабее. К моей казне присоединилась еще одна стопка фишек.
— Ну, с меня хватит. — Гмык толкнул оставшиеся у него фишки Живоглоту. — Обменяй мне на наличные.
— И мне тоже.
— Мне следовало бы уйти еще час назад. Сберег бы себе пару сотен.
Игра оборвалась, и Живоглот внезапно стал по горло занят обменом фишек на наличные.
Получив из банка свою долю, Гмык задержался еще на несколько минут. Теперь, когда мы больше не сидели друг против друга за картами, он оказался на удивление приятным субъектом.
— Знаешь, Скив, — хлопнул он меня по плечу своей массивной ручищей, — меня давно уже так не обдирали в драконий покер. Возможно, Бол прав. Ты зря теряешь здесь время. Тебе следовало бы попробовать сыграть с Малышом.
— Мне просто повезло.
— Нет, я серьезно. Если бы я знал, как связаться с ним, то сам устроил бы такую игру.
— Тебе не понадобится, — вставил другой игрок, направляясь к двери. — Как только пойдет гулять слух об этой игре, Малыш сам тебя разыщет.
— Что верно, то верно, — рассмеялся через плечо Гмык. — В самом деле, Скив, если такой матч произойдет, не забудь сообщить мне. На такую игру я хотел бы посмотреть.
— Разумеется, Гмык, — заверил я его. — Ты узнаешь одним из первых. До скорого.
На самом-то деле, пока я прощался, мысли мои летели вскачь. Это дело становилось неуправляемым. Я рассчитывал гульнуть один вечер сам по себе, а потом завязать, не дав никому узнать об этом. А если другие игроки начнут чесать языки по всему Базару, то нечего и надеяться сохранить мое вечернее приключение в тайне… особенно от Ааза! Хуже этого могло быть только одно — если в конечном итоге за мной будет бегать какой-то завзятый игрок, вызывая на матч.
— Слушай, Живоглот, — произнес я, стараясь говорить понебрежней. — Что это за Малыш, о котором они все толкуют?
Девол чуть не выронил подсчитываемую им стопку фишек. Он смерил меня долгим взглядом, а потом пожал плечами.
— Знаешь, Скив, иногда я не понимаю, когда ты шутишь надо мной, а когда серьезен. Я все забываю, что несмотря на свои успехи, ты все еще новенький на Базаре… и конкретно в игорном деле.
— Восхитительно. Так кто же такой Малыш?
— Малыш — очередной король в кругах драконьего покера. Его фирменный знак в том, что он всегда включает в начальную ставку каждой партии дыхание мятой… говорит, мол, это приносит ему удачу. Вот поэтому-то его и называют Малыш Сен-Сеновый Заход. Но советую тебе держаться от него подальше. Ты сегодня хорошо сыграл, но Малыш — самый лучший игрок из всех, какие есть. При игре один на один он съест тебя живьем.
— Понятно, — рассмеялся я. — Просто полюбопытствовал. В самом деле. Только обменяй мне фишки на наличные, и я пойду своей дорогой.
Живоглот махнул рукой на столбики монет на столе.
— Чего тут обменивать? Я забрал свои тогда же, когда выдавал деньги другим. Остальное твое.
Я посмотрел на деньги и с трудом сглотнул. В первый раз я смог понять, почему у некоторых возникает такое пристрастие к азартным играм. Стол ломился под тяжестью добрых двадцати тысяч золотом. Все мои. С одного вечера за картами!
— Гм… Живоглот? Ты не мог бы похранить у себя мой выигрыш? Я не в восторге при мысли о прогулке с таким количеством золота. Можно заскочить за ним и позже, с телохранителями.
— Пожалуйста, — пожал плечами Живоглот. — Не могу себе представить, у кого на Базаре хватило бы смелости напасть на тебя при твоей-то репутации. И все же можно нарваться на чужака…
— Прекрасно, — сказал я, направляясь к двери. — Тогда я буду…
— Минутку! Ты ничего не забыл?
— Чего именно?
— Заклад Бола. Погоди, я доставлю его.
И прежде чем я успел возразить, он исчез, а я прислонился к стене подождать его. Я уж и забыл про заклад, но Живоглот был игроком и придерживался неписаных законов игры фанатичней, чем большинство особей подчиняется гражданскому законодательству. Мне придется просто подыграть ему и…
— А вот и заклад, Скив, — объявил девол. — КЛАДИ, это Скив.
Я лишь глянул на него, разинув рот, утратив дар речи. На самом-то деле, глядел я на белокурую малютку, которую он вел за руку. Именно. Девочку. Лет самое большее девяти-десяти.
У меня возникло слишком знакомое ощущение сосания под ложечкой, означавшее, что я попал в беду… большую беду.
Дети? Кто сказал что-то о детях?
КонанДевочка смотрела на меня глазами, так и светившимися доверием и любовью. Ростом она едва достигала мне пояса и обладала тем целым, здоровым румянцем, каким предположительно обладают все девочки, но на самом деле лишь немногие. В своем голубом беретике и комбинезончике того же цвета она выглядела настолько похожей на куклу, что я гадал, не скажет ли она «мама», если ее перевернуть вверх ногами и обратно.
Она была такой прелестной, что явно всякий, у кого осталась хоть капля родительского инстинкта, полюбил бы ее с первого взгляда. К счастью, мой партнер вышколил меня хорошо; любые имевшиеся у меня инстинкты носили скорее денежный характер.
— Что это? — потребовал я ответа.
— Это девочка, — ответил Живоглот. — Неужели ты раньше не видел девочек?
С минуту я думал, что надо мной издеваются. Затем вспомнил некоторые из своих самых ранних разговоров с Аазом и укротил свой нрав.
— Я понимаю, что это девочка, Живоглот, — сдержанно произнес я. — А пытаюсь я спросить в действительности следующее: a) кто она такая? b) что она здесь делает? и c) какое это имеет отношение к закладу Бола? Я ясно выразился?
Девол недоуменно моргнул.
— Но я же тебе только что сказал. Ее зовут Клади. Она — заклад Бола… ну, знаешь, тот, который он обещал покрыть из личных средств?
У меня уже определенно тоскливо засосало под ложечкой.
— Живоглот, мы же говорили о клочке бумаги. Ну, знаешь, долговой расписке и т. п.? Заклад! Кто же оставляет в заклад девочку?
— Бол. Всегда оставлял. Брось, Скив. Ты же меня знаешь. Неужто я дал бы кому-то в кредит ради клочка бумаги? Болу я даю в кредит на Клади, так как знаю, что он явится выкупить ее.
— Правильно. ТЫ даешь ему в кредит. Я не заключаю сделок на девочек, Живоглот.
— Теперь заключаешь, — улыбнулся он. — Все сидевшие за столом слышали, как ты это сделал. Признаться, я тогда немного удивился.
— … но не настолько удивился, чтобы предупредить меня, на что я подписываюсь. Большое тебе спасибо, старина Живоглот. Век не забуду тебе этой услуги и постараюсь как-нибудь отплатить такой же.