Расплатившись за обед я уверенно покинул ресторан, завел машину и на всех парах помчался в Джером, где сегодня все должно было закончиться. Дорожные огни освещали мне путь и как обычно, чем меньше их становилось, тем ближе я приближался к маленькому захолустному городишке на отшибе к своему покойному братцу и маме. Нервы были натянуты до предела и когда я вышел из машины рядом со знакомым старым ограждением с острыми наконечниками я не понимал, дрожу ли от холода или от того, что собираюсь сделать.
Вынув из багажника все необходимое я вошел на кладбище, включил фонарь, который взял в том же сарае и начал петлять по таким знакомым тропам и могилам, что мог бы без проблем найти могилу Мэйта с закрытыми глазами. Меня как обычно сопровождала зловещая тишина кладбища, нарушаемая лишь завыванием ветра, уханьем совы где-то в лесу и хрустом снега под моими собственными ногами. Изо рта вылетали густые облачка пара, я дрожал всем телом, но старался сопротивляться. Добравшись до нужной могилы я посветил на надгробный камень, чтобы не дай бог не перепутать с материнским и встретился взглядом с серьезными холодными глазами на серой фотографии ” Мэйтланда Кристофера Гемини ” рожденного на свет первым из близнецов 15 июля 1980 года и преданного земле 17 августа 1987го. На какую-то долю секунды я засомневался, но отступать было слишком поздно. ” Раз уж решил – делай!” – сказал я себе и положив фонарь на лавку перед могилой брата, сжал лопату покрепче и принялся за раскопки. Не знаю сколько ушло времени, но к тому моменту как я погрузился в вырытую яму по колено, пальцы на руках и ногах уже заледенели, зато кофта под курткой прилипла к спине от пота. Чем глубже становилась могила, тем тверже была почва. Я старался не думать о том, что оскверняю могилу мертвого маленького мальчика, в любой момент меня могут поймать за данным занятием и призвать к уголовной ответственности. Казалось, что время остановилось. Я очень замерз и успел сто раз пожалеть, что решился на это как вдруг стук лопаты изменился, пробившись сквозь почву и ударившись о деревянную крышку гроба. Уже было упавший духом, я вновь наполнился силами и ускорился, очищая верх и бока маленького подгнившего ящика от мерзлой земли. Отбросив лопату и подхватив ” пристанище ” Мэйта я кое-как вынул его из могилы, вырытой по самые плечи и выбравшись самому, упал на колени с гробом в котором должны были лежать сгнившие останки призрака. Гроб ужасно отдавал зловонием хоть и мерзлой, но все же гнилой земли, старым деревом и самими останками. На крышке за почти тридцать лет образовались трещины и разрывы, сквозь которые успела просочиться земля и трупные черви. Чем больше времени проходило, тем старее становился гробик и тем сильнее земля сдавливала его. Открыть его не составило большого труда. Как только я поддел лопатой заколоченный край гроба, вдоль туловища покойного, ржавые кривые гвозди тут же повылетали и крышка с глухим стуком отлетела прочь, перевернувшись дном вверх. Я невольно ахнул, при виде маленького скелета внутри ящика. Фонарь сильно трясся в моей руке, указывая на почерневшие кости и пробитый череп с пустыми глазницами, который уже осыпался со стороны затылка. В моих воспоминаниях на секунду предстал костюм, который отец купил специально для Мэйта и если бы я не увидел его тогда, в августе 87го за несколько дней до похорон брата, сейчас можно было подумать, что это и не Мэйт вовсе, потому что теперь кроме грязных рваных лохмотьев, ничто не указывало на личность моего близнеца. Как только крышка представила мне мрачную картину того, во что превратился мой родной брат, я закрыл рот и нос ладонью, едва не задохнувшись в усилившемся зловонии и отскочил на несколько шагов, рухнув на лавку пока приступ тошноты не отступит, грозя залить кристально-белый снег, падающий крупными белыми хлопьями, еще не переваренным обедом в моем желудке. Живот скрутило до боли, лицо загорелось из-за внезапно нахлынувших слез. Я смотрел на останки Мэйта и рыдал в перчатку, стараясь заглушить свои вопли, но ничего не получалось. Я разошелся ни на шутку и никак не мог взять себя в руки. Я не мог до конца поверить в происходящее, но точно знал в глубине души, что совершил нечто ужасное и должен бежать отсюда как можно дальше и больше никогда сюда не возвращаться. Когда мокрое лицо защипало от вечерней морозной прохлады я сжал кулаки и сорвался с места, хватая канистру с бензином, снимая крышку и в приступе безумия, страха, отчаянья и ликования одновременно, стал заливать гнилые косточки прозрачной жидкостью, которая поможет мне избавиться от проклятья всей моей жизни. Высыпав на кости всю пачку соли я полез в карман куртки за коробком спичек, но руки так сильно дрожали от нервов и холода, что выронил его на снег. Нагнулся чтоб поднять его как вдруг фонарь, вновь лежащий на лавочке и направленный в сторону надгробного камня Мэйта, неистово замигал, отчего я вздрогнул всем телом и резко выпрямился, уставившись за фотографию брата. По спине поползли мурашки, когда суровое лицо Мэйта вдруг улыбнулось мне с фотографии. Я попытался убедить себя, что это проделки моего собственного воображения и старого кладбища и дрожащими, окаменевшими пальцами принялся чиркать спичками о коробок. Потухла первая. Вторая. Третья. Сломалась четвертая. И так до бесконечности. Как назло в ушах завыл ветер, словно насмехаясь над моими попытками сжечь косточки Мэйта.
- Я сделаю то, что должен и ты не посмеешь меня остановить! – громко обратился к останкам Мэйта, но в следующую секунду вскрикнул от ужаса. Черепок, до этого лежащий прямо и смотрящий в черное небо накренился в бок и уставился на меня своими пустыми глазницами. В стахе я шарахнулся так, что налетел на ту же самую лавочку и перелетел через нее, ударившись головой о что-то твердое, спрятанной под снегом. Я выронил спички, в глазах потемнело и на какое-то время я позволил себе отключиться. Очнулся, когда зловещую тишину кладбища нарушил звонок мобильного телефона в кармане куртки и с широко распахнутыми глазами и головной болью я быстро сел и вынул телефон.
Аманда.
- Эрн ты где?? – ее голос звучал взволнованно и я явно уловил в нем легкие истеричные нотки. Какое-то время я молчал, потеряв дар речи.
- Все в порядке, Аманда. Прием прошел хорошо. После психолога я съездил по делам ну и забежал перекусить. Скоро буду дома. – соврал я, стараясь не стучать зубами в трубку и следить за тем чтобы голос не дрожал от собственной истерики.
- Поторопись Эрнест, прошу тебя. Мне пришлось оставить Гвин и Грэйс одних.
- Одних? Почему? Ты не дома? – нахмурился я и почувствовал как земля проваливается подо мной, словно я падаю в разрытую мной же могилу Мэйта.
- У папы инсульт, его везут в центральную больницу Финикса. Я выехала к нему десять минут назад. Не стала брать девочек с собой, сам понимаешь. Тем более в Рождество. Отзвонись мне как приедешь домой. – протараторила Аманда так что я едва смог разобрать слова. Сказав, чтобы не волновалась и спокойно ехала к отцу я отключился и тупо уставился на открытый гроб брата и его вырытую могилу. Закапывать обратно слишком долго, а в коробке не осталось спичек. Теперь все мои мысли переключились только на Гвин и Грэйс поэтому я быстро накрыл гроб крышкой, скинул обратно в могилу, забрал все свои вещи и не разбирая дороги ринулся прочь с кладбища, обещав, что вернусь сюда завтра вечером и закончу начатое. Я вообще не хотел чтобы она куда-либо уезжала сегодня и дело тут не в мистере Миллере.