И вот я вбежала туда.
Дверь была полностью распахнута, но в кухне царила все та же тьма, что и во всем доме. Из-за пелены слез на глазах я не сразу различила во тьме силуэт лежащего на полу мужчины, а уж тем более рукоять топора, что врезался в его череп на лицевой стороне и тонул в крови.
- ЭРНЕСТ!!!! – наконец выплеснула я, сорвавшись на визг и упала на колени рядом с ним, приподняв его голову, вытащила топор и отшвырнула как можно дальше. Кровавый топор прокатился по полу, растащил его кровь по плитам и остановился. И вот тогда я заметила Гвин в ее любимой пижаме. Я подползла к дочери и приподняла ее, чтобы взять на руки. Приложилась ухом к ее груди чтобы послушать биение сердца, но увы, никакого биения я не услышала.
- ГВИН! Господи.. Гвин! Очнись, милая. Гвин, ты слышишь меня?
В отличие от Эрна, она была абсолютно цела и невредима, если не считать оборванной веревки вокруг ее шеи. Мозг сразу все понял, но я на автомате уже набирала дрожащими руками номер ” скорой помощи “. После пары гудков сбросила вызов. Скорая уже ничем им не поможет.
Не выпуская дочку из рук я вернулась к Эрну. Я била его по щекам, умоляя встать или хотя бы сказать что-нибудь, но прекрасно понимая, что он уже никогда не встанет и ничего мне не скажет. Я понимала и видела, как изуродовано его лицо и не хотела включать свет, чтобы узреть все подробности. Тогда бы я просто умерла от остановки сердца, которое теперь ныло такой болью, что не спасли бы никакие таблетки. Я сидела с ним в луже его собственной крови очень долго. Когда же наконец слезы высохли, а дыхание восстановилось, я уставилась на топор, словно зомбированная, проводя рукой по его черным и мокрым от крови волосам.
Что же это такое, господи??? Что здесь могло произойти? КАК? Неужели это я во всем виновата?? Да, возможно так и есть. Это Я виновата! Я оставила их одних. Это моя вина. Что же мне теперь делать?
Я знала, что должна была делать. Позвонить в полицию и обо всем рассказать. Наказать убийцу моей семьи, который в Рождество ворвался в дом и убил их всех. Отнял у меня все. Набрав номер дрожащими руками я стала ждать.
- Вы позвонили в девять-один-один, что у вас произошло? – раздался на том конце провода женский серьезный голос.
- Моего мужа и двух детей жестоко убили. – совершенно безжизненным голосом ответила я и не сдержавшись, снова забилась в истерике. Голос на том конце провода мягко велел мне взять себя в руки и назвать адрес. Я продиктовала идеально отточенный за восемь лет знакомый набор букв и цифр, женщина велела оставаться на месте и заявив, что полиция прибудет через двадцать минут, повесила трубку.
Я знала, что должна была покинуть кухню и вообще ДОМ чтобы не затоптать улики, но я не могла уйти и оставить их лежать так. Все было слишком реалистично чтобы считать это сном. Его тело в моих руках, кровь, изуродованное лицо, проломленный череп, широко распахнутые, застывшие от ужаса зеленые глаза. Кого они видели перед тем, как превратиться в безжизненные стекляшки? Кто бы здесь не был, он убил всю мою семью. ЗА ЧТО? Задумавшись, я уже успела пожалеть, что вызвала полицию.
Что, если они посадят меня за убийство? Даже несмотря на то, что я сама же их вызвала. Мои следы повсюду. Я брала топор и трогала Эрна. Трогала Гвин. Что, если полиция приедет и обвинит меня? Тогда меня приговорят к пожизненному заключению за массовое убийство. Я сяду в тюрьму за то, чего я не совершала. Только ненарочно наследила, пытаясь привести Эрна в чувство.
Но делать все равно что-то нужно. Если я попытаюсь скрыть это, то навлеку на себя еще больше подозрений. Я к этому не причастна. Чего мне бояться?
Возьми себя в руки, Аманда!
Оставив тело Эрна я на нетвердых ногах вышла из кухни, но ровно через пару секунд рухнула на красный диван. Он был мокрым и пах бензином. Мгновением позже я обратила внимание на опрокинутую канистру, одиноко притаившуюся в темноте на ковре, прямо посреди длинного коридора. А прямо под моими ногами возле дивана рассыпаны спички. Кто-то собирался поджечь дом! Вероятно, чтобы скрыть улики.
Так дурно мне еще никогда не было. Запах бензина, кровь, трупы, оторванная голова, топор, мгла. Они поглощают меня и сводят с ума. Я теряюсь. Не понимаю, что нужно сделать чтобы вернуть все назад. Не могу соображать. Воздуха не хватает!
Я быстро пронеслась по длинному коридору к лестнице и поднялась на второй этаж. Остановилась прямо напротив спальни и уставилась на дверь. ” Я не усну без него. Не стоит даже пробовать. Я просто сойду с ума. Быть может, уже.” Я подошла к окну рядом с дверью ванной и посмотрела в него. Мне категорически не хватало воздуха и я настежь распахнула окно. Сложила руки на груди и стояла так, теряя счет времени. Легкий ночной ветерок перебирал мои волосы, пытался успокоить.
Неожиданно тишину дома прервал знакомый голос:
- Аманда.
Я круто развернулась спиной к окну и сердце кольнуло как ножом. Напротив меня всего в паре метров стоял Эрн. Справа от него обезглавленная Грэйс держала подмышкой свою отрубленную голову с застывшими, стеклянными и наполненными ужасом зелеными глазами. Слева от Эрнеста стояла Гвин в своей пижаме с птичками, шея ее была натертой от веревки, обрубок которой продолжал висеть. Петля по-прежнему обвивала тоненькую шейку. Волосы Эрна были в крови. Кровавое порубленное топором лицо обезображено, от носа совсем ничего не осталось.
Он медленно поднял руки и потянулся ко мне. Я слышала его голос хотя он даже не открывал рта, если рот Эрна теперь можно было так назвать.
- Присоединяйся к нам. Мы заберем тебя с собой.
- НЕ ПОДХОДИ, ЭРНЕСТ!!!! – внезапно рявкнула я, снова впадая в истерику. Его пальцы были уже совсем близко. Я стояла спиной к окну и ветерок толкал меня в спину, словно бы заставляя пасть в объятья смерти.
- Почему ты боишься, мама? Это же мы. – заявила Гвин.
Да, это были они. Мои семилетние дочери и мой любимый муж, Эрнест Гемини. Но я знала, что это лишь призраки. Моей семьи больше нет. Даже если я слышала их голоса, это не более, чем отголоски воспоминаний. Я была скована страхом. Вступить с ними в контакт было слишком безумно и страшно. Я не знала кто из этих троих пугает меня больше всего. Обезглавленная Грэйс, которая держала подмышкой свою собственную голову с широко распахнутыми глазами-стекляшками как у куклы, босая Гвин, которая вроде и выглядит нетронутой, но тем не менее ее шею овивает петля, в руке обрубок веревки, а глаза закрыты, или Эрн с изрубленным до неузнаваемости лицом, который смотрит на меня все теми же любимыми и добрыми глазами, хотя несколько минут назад они были наполнены отчаяньем и страхом. Я не могла вымолвить ни слова. Просто пыталась куда-то деться от трех стоящих передо мной трупов. Гвин, Грэйс и Эрн медленно приближались. Грэйс приподняла правую руку с листом бумаги, на котором кровью были нацарапаны слова: ” Я люблю дядюшку Мэйтланда.” Ее голова, которая теперь не была там, где ей положено быть, придерживаемая левой рукой Грэйс, произнесла ее голосом, не раскрывая губ:
- Мам, а ты любишь дядюшку Мэйтланда?
Я приоткрыла рот, чтобы ответить, но стучащие друг о друга зубы не дали мне вымолвить ни слова. Да и что я могла сказать? Знаю только, что это маленький погибший брат Эрна, больше ничего. Эрн даже толком ничего не успел о нем рассказать. Откуда же Грэйс его знает? За все годы Эрн ни разу не говорил мне о том, что у него был брат и девочкам тоже. ” Помогите! Я схожу с ума.”
- Что ты будешь делать теперь, Аманда? – спросил Эрн. Я открыла рот в попытке хоть что-нибудь выдавить из себя, но Грэйс перебила меня:
- Спеть тебе песенку? – спросила она и не дожидаясь ответа, запела. Хотя это мало было похоже на песню. Грэйс будто бы рассказывала стишок. Медленно, гипнотизирующе, словно вводила в транс.
Раз, два – папа заберет тебя.
Три, четыре – мы теперь в загробном мире.
Пять, шесть – просим маму умереть.
Семь, восемь – мы ее одну не бросим.
Мамочка, тебе решать,
Когда придется умирать.
Меня пробила крупная дрожь, а вслед за Грэйс запела и Гвин:
Раз, два – укатилась голова.
Три, четыре – распахни окно пошире.
Пять, шесть – весело в петле висеть.
Семь, восемь – в кухне Мэйт топорик бросил.
Мы даем тебе решать,
Как придется умирать.
И руки Эрна легли на мои плечи, утонув в них. Я издала дикий громкий вопль, отшатнулась от него, забыв, что дальше идти уже некуда, потеряла равновесие... Чтобы спастись, попыталась ухватиться за руку Эрна, но мои пальцы сжали пустой воздух. И вот я уже лечу вниз под вой полицейской сирены, продолжая кричать, а последнее, что вижу наполненными слезами и страхом глазами – его кровавое, изуродованное лицо, но все такой же знакомый и теплый взгляд.