К счастью, ждать оставалось совсем недолго. В противном случае я бы точно вышел из себя. Наконец Мэри подошла ко мне сзади, а я стоял лицом к Дэл. На лице ее красовалась замечательная ироничная ухмылка.
— Такие куски дерьма, — прокомментировала она.
Я рассмеялся. Мне нравится, когда девушки ругаются, как заправские дальнобойщики, сохраняя при этом сексуальную привлекательность. Честно говоря, мне захотелось в ту же секунду и на том самом месте слиться с Мэри в долгом глубоком поцелуе. Правда очень хотелось, только смелости не хватало. Не хотелось ее напугать и все такое, к тому же у нее был бойфренд. Мистер Роб. Так что я удержался от проявления каких-либо поползновений в ее сторону. Меня и так трясло от предстоящего прощания, к тому же, если бы я и решился пуститься с ней в танцы языка, то по-любому дальше этого дело бы не зашло. То есть совокупляться с ней я бы не стал. Она была слишком хорошим и умным человеком, чтобы я так с ней поступил. Догадываюсь, вы, наверно, считаете меня ханжой, но это не так, правда. Просто у меня проблемы с сексуальным сближением с девушками, которых я считаю замечательными и умными. Это на самом деле большая беда, поскольку с теми, кого я считаю законченными идиотками, даже на сексуальной почве сближаться не хочется. А тех, кто посередине, по пальцам пересчитать и днем с огнем не найти. Вот почему до конца своей никчемной жизни я, наверное, останусь сексуально неудовлетворенным и никогда не смогу поддерживать долгие отношения с девушкой, разве что у нее будет какой-нибудь физический недостаток или мерзкое венерическое заболевание, физически не позволяющее ей обмениваться флюидами. Да, ситуация хуже некуда.
А знаете, что делает ее еще более плачевной? Огромное количество девушек, не понимающих, когда им говорят нет. Даже когда убеждаешь их, что просто не хочешь их развращать. Они продолжают злиться на тебя. Была у меня одна такая, Сара звали. Мы с ней были знакомы со старших классов. Она была такой, знаете, привлекательной брюнеткой, которая принимала участие во всех дискуссиях на уроках и во всех соревнованиях. Ну вот, она была самой прекрасной и самой невинной девушкой из всех, кого я знал. У нее были такие чудесные руки, я их просто обожал. Всегда такие чистенькие и нежные на вид. Господи, она была просто очаровательна. Настолько привлекательна, что иногда это меня даже угнетало, но несмотря ни на что, мы почти каждый вечер проводили вместе. Но ничего у нас не вышло, что, конечно, даже удивительно. Спустя несколько недель она начала сердиться на меня за то, что я отказался показать ей свой член. Представляете? Эта психически ненормальная девчонка злилась, потому что я хотел сохранить ее невинность. Я постоянно ей это твердил, но она просто отказывалась понимать. И в свою очередь долбила мне, что ее тошнит от моих иррациональных рассуждений. А потом порвала со мной. Просто помешанная, как оказалось. Нет, серьезно, вы, девочки, — просто сбежавшие обитатели дурдома. Прошу, кстати, прощения у всех обитателей дурдомов за это сравнение. Но вы все точно сошли с ума.
Короче, несколько секунд Мэри молча стояла передо мной. Мы прислонились к Дэл и смотрели, как наши Фрик и Фрак исчезают вдали. Живот совсем разбушевался, вынуждая издавать мои фирменные нервные залпы. Я даже почувствовал, что джинсы сзади слегка увлажнились. Нет, пора завязывать с этими проклятыми прощаниями. Окончательно заколебали. Хуже всего, что нервы в тот день были ни к черту. Я даже приблизительно не представлял, в каком направлении двинуть, выбравшись из этого Освенцима, я был настолько морально истощен, просто не передать. Было ощущение, что если я сейчас же не сяду, то упаду на колени под тяжестью своей собственной байкерской куртки.
Наконец я решился первым нарушить неловкую тишину и произнес: «Ладно, короче». Водится за мной такая привычка. Как только занервничаю, начинаю повторять ладно, короче не меньше биллиона раз в минуту. И это без преувеличений, на полном серьезе — не меньше биллиона.