— Видел, — ответил сын старушки. — Хороший топор, только дерется больно.
Старик усмехнулся.
— Что же, ты его испугался? Так и оставил на чумовище?
— Зачем оставлять? Я его вам принес.
Тогда старик сказал:
— Ну, если принес, садись, будь нашим гостем.
Посадили охотника на оленьи шкуры. Старик его угощать стал. Поел гость. Потом все спать легли.
Утром собирается сын старушки уходить.
Старик говорит:
— Что же возьмет с собою наш гость? Пусть возьмет он с собой пестрый лоскут оленьей шкуры.
И еще сказал:
— Когда вернешься к матери, заткни этот пестрый лоскут за передние шесты своего чума. Береги его, он тебе счастье принесет.
Что же будем рассказывать — вернулся сын старушки в свой чум.
Пока его не было, мать все плакала. На подоле у нее от слез целое озеро разлилось. Когда увидела сына, осушила слезы, стала его спрашивать:
— Где так долго был, сынок?
Сын показал матери пестрый лоскут оленьей шкуры и сказал:
— Далеко ходил, тебе подарок принес. Дали мне его на счастье.
Как велел старик, так он и сделал — заткнул лоскут за передние шесты чума.
Поели мать с сыном, что было, и легли спать.
Проснулись, когда уже рассвело, смотрят — чум у них вместо сухой травы оленьими шкурами покрыт, тепло в нем, нигде ветер не продувает. Тут собака отогнула входной полог, и они увидели перед чумом большое стадо оленей.
— Видишь, мать, — закричал охотник, — вот и принес нам пестрый лоскут счастье, как старик обещал.
Вышли они из чума. Куда только глаз хватает — повсюду олени, и все, как один, пестрые.
По пустынной тундре, вдоль поросших кустарником речек, долго идти от чума до чума. А новости от чума к чуму быстро бегут. То ли птицы, то ли ветер их разносит.
Полдня не прошло, как богач в далеком стойбище услышал, что у сына старушки новый чум и большое оленье стадо. Рассердился богач.
«Зачем бедняку олени, если он бедняк? Я богач, у меня и оленей должно быть больше всех».
Взял он самые легкие нарты, запряг в них самых быстрых оленей и доехал к сыну старушки.
У его чума остановился. Оленей распрягать не стал, нарты у самого входа поставил.
Сын старушки говорит богачу:
— Никогда ты до этого в наш чум не заглядывал. Что ж, будь гостем.
Вошел богач в чум, сел на шкуры, завел беседу. Много он, оказывается, слышал, много он, оказывается, видел.
Рассказывал, рассказывал, потом говорит:
— Вот скажу тебе, когда ты еще был маленьким, твой отец жил у меня в работниках. Говорил я ему — не гоняй стадо к верховьям речки. Не послушался он, погнал. А там всех оленей волки заели. С бедняка что возьмешь? Теперь ты богатый стал. Отдай твоих оленей за тех, что отец погубил.
Сын старушки отвечает:
— Что ж, придется отдать. Возьми из моего стада сотню пестрых быков и сотню пестрых важенок.
Сперва обрадовался богач, что так ловко обманул бедняка, а потом его еще пуще жадность разобрала.
«Очень прост он, — думает, — надо было больше выпросить».
Помолчал богач и говорит:
— В моем стаде тысяча оленей ходила, а ты мне две сотни даешь. Чтобы мне не обидно было, возьму твой чум впридачу.
— Хорошо, — отвечает сын старушки. — Если хочешь, бери мой чум. Мы с матерью уйдем отсюда. Только пестрый лоскут я с собой возьму.
«Эге, — подумал богач, — не в этом ли лоскуте все счастье!»
Тут он вскочил, схватил пестрый лоскут, прыгнул на свои легкие нарты и умчался.
Бросился за ним сын старушки. Бежал, бежал, да разве догонишь быструю оленью упряжку!
Вернулся он назад. А наутро смотрит — ни одного оленя возле чума нет. И теплых шкур на чуме не стало, опять он только сухой травой покрыт.
— Не уберег ты своего счастья, — сказала мать.
— Что делать! Не уберег, — ответил сын. — Ну, да как-нибудь проживем. Охотой я тебя раньше кормил и теперь охотиться стану.
Пошел он на один берег речки, пошел на другой берег речки. Три дня ходил. Ничего не принес.
На четвертый день, чуть поднялась над тундрой Большая Медведица, сын старушки надел деревянные лыжи и побежал.
По замерзшим кочкам бежит, по льду через реки переходит. На высокие сопки поднимается, в овраги спускается.
Утренняя заря занялась, он подумал:
«За это время прошел я столько, сколько на оленях за семь дней проедешь. На этом месте раньше чумовище было. А теперь все кругом снегом занесло, будто никогда тут люди не стояли».
Побежал сын старушки дальше.
Когда солнце опустилось за Уральский хребет, он остановился.
«Теперь, — думает, — я прошел столько, сколько упряжка оленей за две недели пробежит».