— Вот и хорошо, — сказала Ру. — Потому что я как раз на восьмой неделе беременности.
— Ты что?! — переспросил Уоррен.
— Мои поздравления, — сказала Анна.
— Как? Как ты могла забеременеть?! — вскричал Уоррен.
— Значит, об этом ты и хотела мне сообщить? — спросила Анна.
— Просто ушам своим не верю, — сокрушенно проговорил Уоррен.
— Э-э-э, я, пожалуй, пойду, — сказала Анна.
— О чем, черт возьми, ты думала?!
— О чем, черт возьми, ты думал?!
И началась очередная битва Гастингсов.
Глава третья
Если Анна у светофора повернет налево, то выедет на Питербороу-роуд, а там и вечеринка.
— Я был уверен, что ты предохраняешься диафрагмой! — прокричал Уоррен Ру.
Вечеринка проходила по адресу Персиваль-роуд, 13. Это как раз за Питербороу-Армз в Шепердс-Буш. Ру утверждала, что это место очень легко найти. Она свирепо посмотрела на Уоррена и начала объяснять, что Анна должна ехать по Спенсер-стрит, затем пересечь Трейси-стрит. На Питербороу-роуд ей нужно повернуть налево. Там везде есть дорожные указатели.
— Значит, по-твоему, это только моя святая обязанность — предохраняться?
Уоррен же настаивал, что Анне вообще не следует выезжать на Спенсер-стрит. Наоборот, она должна повернуть направо около знака «мост» на Трейси-стрит. Так она сразу попадет на Питербороу-роуд. Уоррен напомнил жене, что в субботу вечером на Спенсер-стрит просто не проехать.
— И что ты мне предлагаешь? Избавиться от него?.. — продолжала выяснение отношений Ру.
— Я этого не говорил.
— Уоррен, это уже живой человек. Даже на этой стадии у него уже есть зачатки мозга.
— Жалко, что твой мозг до сих пор не вышел из этой стадии.
У светофора не было поворота налево, и Анна остановилась напротив родильного дома. В нос бил тяжелый, дымный запах выхлопных газов других машин. В машине было темно, и Анна на ощупь искала на полу дорожную карту Лондона. Но тут она вспомнила, что отец отремонтировал ей свет в машине. Ее отец, инженер-строитель по профессии, мог починить что угодно. Включив свет, Анна сразу же нашла свою «Карту всех дорог Лондона». Она полистала ее без особого энтузиазма. Как бы ей хотелось, чтобы отец был сейчас рядом с ней. Папа обязательно подсказал бы ей, что делать. Карта рассыпалась на листы, западная часть Лондона держалась практически на одной нитке.
Наконец у нее в руках оказалась карта нужного ей района.
А не повернуть ли ей обратно домой, подумала Анна. А что, если Том и правда окажется тем самым мужчиной, который поможет ей крепко спать по ночам? И все-таки с каждым годом Анна становилась менее требовательной к своему воображаемому «идеальному мужчине», убавляя его шевелюру и прибавляя ему морщин. Даже когда Анна лежала в постели, в темноте, этот очаровательный молодой принц уже казался ей слишком нереальным.
Анна узнала его по тем приметам, по которым всегда отличала англичан за границей. Она испытала радость привычного узнавания — еще один бледнокожий вежливый британец, с другой стороны, все это «истинно британское» вызывало у нее какое-то отторжение, напоминая ей о доме. Он оказался полной противоположностью ее «идеального мужчины». Этакий мистер Никакой. Они случайно встретились взглядами в комнате, заполненной симпатичными, оживленными мужчинами в обтягивающих футболках и угрюмыми, саркастичными женщинами со сложными прическами. Он улыбнулся ей. И Анна улыбнулась в ответ, но только для того, чтобы создать иллюзию, что ей хорошо. Он оказался даже еще некрасивее, чем она ожидала. Волосы, например, неопределенного цвета — темнее, чем белокурые, но в, то, же время светлее, чем русые.
Все остальные гости были совсем молоденькими. За последние десять лет, пока Анна сидела дома и смотрела телевизор, давно уже выросло новое поколение. Похоже, все они были довольны собой. Они казались какими-то нереальными. У Анны было такое чувство, будто она попала за кулисы студенческой постановки «Сон в летнюю ночь». Она опять встретилась взглядом с мистером Никаким, который держался в этой обстановке так же принужденно и неловко, как сама Анна. Она переходила из комнаты в комнату в поисках Ру, и ее вдруг озарило, что до сегодняшнего вечера она тоже считала себя слишком молодой. Ей, например, всегда было намного уютнее в конце вагона — там, где обычно хихикали и шушукались школьницы, а не среди подруг Ру — замужних, обремененных детьми и кредитами. А сейчас Анна почувствовала, что на глазах превращается в свою мать. Увидев девушку в крошечном топе и шортах, она про себя подумала, как сделала бы ее мать: «Чудесно, дорогая. Но почему ты пришла в нижнем белье?» В другой комнате, обвешанной колонками и усилителями: «Чудесно, дорогой. А тебе свои собственные мысли слышно?» Добравшись до гостиной и увидев на столе щепотки кокаина, а рядом нюхающих его людей, Анна поразилась: «О боже. В мое время…»