Вот такая была незамысловатая история. У директора фонтаном вырвался коньяк изо рта. И обрызгал всех окружающих. Но Манаев как культурный человек этого не заметил. И директор как культурный человек этого не заметил. Они просто снова налили. И снова выпили. И Манаев рассказал историю, как один сотрудник из их института поехал в командировку в Монголию. Начали они ещё в самолете и потом продолжали весь рейс. Делать все равно было нечего. Ну, прилетели, отвезли их в гостиницу, там они ещё посидели с монгольскими друзьями, короче, очнулся он в три часа дня, выполз кое-как из постели, видит: на столике - газета, буквы - русские (в Монголии русский алфавит), а не одного слова не прочитать. Главное - газета по формату похожа на "Правду". И передовая статья озаглавлена: "Ленин - кыш! Ленин - мыш!" Только одно слово и разобрал - "Ленин". В общем, прибежали к нему на звук: он сидел на полу, зажав в кулаке газету, и выл, точно стая волков на промысле. А когда выть надоедало, то стучал себя кулаками в грудь и выкрикивал: Ленин - кыш! Ленин - мыш! Отвезли его в психиатрическую.
Манаев не очень старался, рассказывая эту историю, но директор тем не менее начал медленно уползать под стол - уползал, уползал - и, наконец, совсем уполз, только на мякоти кресла подрагивала круглая затылочная аккуратная лысинка. Тощий человек, то есть, заведующий лабораторией, у которого съехал галстук, а очки держались на самом кончике носа, с ужасом смотрел на эту лысинку, поднимая выше плеча полную рюмку коньяка.
- Ты почему не пьешь, Сергуня? - ласково спросил его Манаев.
И Сергуня вздрогнул, словно его кольнули иглой.
- Я вообще-то... извиняюсь... непьющий...
- А за производственные успехи? - сказал из-под стола директор. И, не выдержав, захохотал. - Ленин - кыш!.. Ленин - мыш!..
Сергуня опять вздрогнул, совершенно отчаянно зажмурился, искривил отвращением вдумчивое интеллигентное лицо и, подавшись вперед, одним движением выплеснул в себя сразу всю рюмку.. После чего застыл - вытаращив глаза.
- Закуси, закуси, - посоветовал ему Манаев.
Но Сергуня не мог. И тогда Манаев кинул ему ломтик сервилата - прямо в открытую пасть.
- За переходящее Красное знамя! - сказал директор.
Неожиданно материализовалась секретарша, ловко вытряхнула мусор из пепельницы, собрала появившиеся непонятно откуда обрывки бумаги и осторожно предложила:
- Может быть, кофе?..
- Хо-хо-хо!.. - ответил ей директор. Но все-таки выбрался из-под стола. И распластался в кресле, которое дико скрипнуло. - Хо-хо-хо!.. Ты извини, Валечка, у нас тут сегодня день рождения... Хо-хо-хо!.. Не стесняйся, прими сама - если хочешь...
Секретарша, в общем-то, и не стеснялась. Налила себе рюмку, кивнула все ещё остолбеневшему завлабу: Поздравляю, Сергей Александрович! (Тот потряс головой), хлопнула коньяк, как минеральную воду, коротко дохнула, поморщилась, закусывать ничем не стала - длинными наманикюренными ногтями выудила сигарету из пачки и закурила, равнодушно пуская дым в потолок.
Она словно бы отсутствовала, видимо, презирая окружающее.
Правда, Манаев рассказал ей анекдот про "если хочешь", и сигарета тут же выпала из ухоженных пальцев, закатившись куда-то под диван, а сама секретарша забилась на кресле, как вынутая из воды рыба.
Смех у неё оказался довольно-таки визгливый.
Это немного отрезвило Манаева. Он подумал, что надо бы, наверное, затормозить. Уже хватит. Достаточно. Ведь как обычно получается. Утром трещит голова и поэтому требуется чуть-чуть принять. Требуется чуть-чуть принять - просто, чтобы голова не трещала. Принимаешь чуть-чуть - чтобы голова прошла. И говоришь себе - только чуть-чуть. И - чуть-чуть. И голова в самом деле проходит. Но потом зачем-то принимаешь ещё чуть-чуть. Уже для настроения. И ещё совсем немного чуть-чуть. Чтобы это настроение поддержать. А потом смотришь: уже наступил вечер, все вокруг - опрокинутые, и сам - растекаешься возле стола, как медуза. Ну а утром - опять трещит голова... И между прочим, ему пора на работу. Потому что вчера он до института так и не дошел. Это значит - подряд два прогула. Два прогула подряд покрывать никто не будет. Это значит, что могут и попереть, к чертям. Нет, действительно, надо завязывать.