— Я не работала на других, — сказала я, чувствуя, что меня бросает в жар. — Я делала последние закупки для дома. Я ездила в Хай-Пойнт. Чтобы сэкономить ваши деньги и успеть к вашему немыслимому сроку.
— Вы сами согласились на мои условия, — сказал Уилл. Лицо его покрывали красные пятна. — За что, по-вашему, я плачу вам чертову уйму денег? За этот невосполнимый урон, что вы нанесли моему охотничьему лугу?
Я перегнулась через стол, так что мое лицо было всего в нескольких дюймах от его лица. Весь эмоциональный надрыв этой недели как-то разом сказался на моих нервах. Моя работа была единственным спасением от душевного надлома, а теперь и она обратилась в дерьмо. И Махони винил в этом меня. Меня.
— Я не имею никакого отношения к тому урону, что нанесен вашему лугу, — сказала я, отчетливо произнося каждое слово. — Вы хотели сохранить вашу охоту в секрете от вашей подружки? Ну вот, очевидно, она тоже планировала сделать для вас сюрприз. Адам сказал, что Стефани приезжала сюда вчера, чтобы лично понаблюдать за инсталляцией.
— Стефани?! Она бы никогда ничего подобного не сделала бы.
Уилл покачал головой.
— Это Стефани, и вы, черт побери, не настолько слепы, чтобы этого не видеть.
— Нет, — сказал Уилл. — Я не могу поверить…
— Вы что, совсем конченый человек? — закричала я. — Разве вы не видите, что она превращает это место в свой персональный Версаль? Эта женщина — сплошная фальшивка. Вы думаете, что строите этот дом, чтобы завести семью и растить в нем детей? У вас что на плечах — голова или задница? Вы даже не знаете о том, что она уже занимается покупкой дома в Атланте. С бассейном и теннисным кортом. Как вы думаете, сколько она собирается жить тут, на задворках Мэдисона? Возможно, она и согласится здесь бывать поначалу — приезжать на выходные. Потом раз в две недели. Потом, возможно, только по праздникам. Тут даже Эрвина не будет, чтобы он мог пописать вам на туфли. Единственной вашей компанией будут эти чертовы лебеди.
— Стефани не такая. Она любит Малберри-Хилл, — запротестовал Уилл. — Мы вместе отстроим заново «Лавинг кап», и это будет здесь, в Мэдисоне. Вы ошибаетесь. Вы жестоко ошибаетесь.
— Нет, это вы ошибаетесь, — сказала я. — Она уже подыскивает место для офиса «Лавинг кап» в том здании, где она работает — в Атланте. Вы мне не верите? Спросите у нее сами.
— Вы ей завидуете, — сказал Уилл. Тон его внезапно стал ледяным. — Ее вкусу. Ее успеху.
— Завидую? — Теперь уже мой голос эхом разносился по всему дому. — Ей? Этой жадной лживой карьеристке? Ее вкусу? Господи, это шутка? Вы что, не видели ее чудовищный фонтан, который словно бы перенесли сюда из новоорлеанского борделя. Он великолепно отражает ее сущность. Она и этот фонтан — идеальная парочка. А теперь я вижу, что и вы ей идеально подходите. Потому что вы оба такие же мелкие, как этот траханый фонтан.
— Вы уволены, — сказал Уилл и круто развернулся от меня в своем кресле.
— Нет, сэр, — сказала я. — Это я ухожу.
Я полезла в портфель и достала толстую папку со счетами на всю мебель, что я купила в Хай-Пойнте. Я открыла папку над головой Уилла, и листы, словно листья, медленно фланируя, посыпались на его голову.
Глава 64
За ночь холодный фронт переместился в Мэдисон. В субботу утром я проснулась в семь. Я ворочалась в постели и пыталась уснуть, но без толку. Тогда я встала и выглянула из окна. Улицы были омыты дождем, из окон тянуло холодом. Температура резко упала.
Пока варился кофе, я оделась. Синие джинсы, фланелевая рубашка, толстые носки, туристические ботинки. Ладно, допустим, ботинки не были совсем уж туристическими. Туризмом я никогда специально не занималась, но зато это были ботинки на толстой подошве и на низких каблуках (по моим меркам). Я налила кофе в термос и отправилась к отцу.
Было рано, но я не боялась, что разбужу его. Мой отец всегда был ранней пташкой. Он, конечно, удивится, увидев меня в столь ранний час, но я хотела признаться ему, что нарушила свое обещание и поехала повидаться с Соней. Я хотела рассказать ему, что узнала, где находится мамино тело, чтобы поехать с ним к охотничьему домику Винсента. Короче, я хотела найти маму. Но когда я подъехала к папиному дому, то увидела машину Серены, припаркованную рядом с машиной отца.
Дав задний ход, я проехала дальше.
Пусть так, говорила я себе. Серена — хорошая женщина. Папа заслужил немного счастья. Пора. Но все же я с трудом удерживала слезы.
Улицы ранним утром были пусты. Я чувствовала себя до жути одиноко. Я почти решила повернуть обратно. Я не хотела оказаться в одиночестве перед лицом того, что мне предстояло увидеть. Слишком было холодно, слишком темно, слишком сыро.
И все же я поехала. Я проехала мимо поворота к «шалашу» Джерниганов дальше по дороге к домику Баскомба. Стайка воркующих голубей взлетела в небо с разбитого асфальта. Летите, голуби, летите, подумала я. Летите домой, прочь отсюда.