— Но ведь тебе нравился Эй-Джи, — начала я. — Папа его обожает.
— Нет, — сказала Глория и хлопнула по крышке бюро для большего эффекта. — Мы с ним мирились. Ради тебя, Кили. Мы с Уэйдом имели серьезные возражения против кандидатуры Эй-Джи с самого начала. Я хочу сказать, что он слишком уж был положительным, чтобы в это можно было поверить. Мягко стелет, жестко спать, что называется. Все эти поцелуйчики, все это преувеличенное уважение. Он называл твоего папу «сэр», словно прописывал каждую букву заглавной.
— Если вы видели его насквозь, то почему мне ничего не сказали?
— Ты бы все равно не стала слушать, — сказала Глория. — Ты была по уши влюблена. А мы ничего конкретно плохого о нем не знали. Одни предположения. Хотя что-то гнилое внутри чувствовалось…
— Как илистое дно под чистой водой? Ступишь — и засосет, — пришла я ей на помощь. — Странно, что я этого раньше не замечала. Я и представить не могла, что Эй-Джи морочит мне голову. До вчерашнего вечера. Пока я лично эту парочку не застала с поличным. Как я могла быть такой тупой?
Теперь пришли слезы. Много и сразу. Я рыдала и всхлипывала. Глория стояла надо мной и гладила по голове, как ребенка.
— Как он мог? — восклицала я между рыданиями. — Как он мог так со мной поступить?
— О, милая, — сказала Глория тихо и печально. — Он мужчина, и этим все сказано. Они все одинаковые, ты же знаешь. Все до последнего заморыша. Пусть у них разные имена и разные адреса, но все они из одного теста.
Глава 5
В конечном итоге я прекратила плакать и поднялась наверх, чтобы привести себя в порядок. Зеркало этим утром не было моим другом.
Я наложила тональный крем под глаза, чтобы скрыть темные круги, добавила немного теней, накрасила ресницы, нарумянилась и сделала чуть ярче губы. Мои волосы нуждались в большем приложении сил, нежели я могла найти у себя этим утром. Поэтому я просто собрала их в хвост и перетянула тугой резинкой.
Кстати, о волосах. Бог мой! Сегодня же я была записана к Мозелле в салон «Ла Плас». Сколько сил и времени было убито на обсуждение той высокой прически, которая должна была подчеркнуть мою длинную шею и линию спины — свадебное платье имело весьма дерзкий вырез сзади. То самое свадебное платье из кремового шелка от Веры Вон, за которое было уплачено двенадцать тысяч долларов, и которое я вчера поместила на крышку мусорного бака, выставив и то и другое на обозрение публики.
Мне надо было еще вчера позвонить Мозелле, чтобы она меня не ждала.
Я до крови закусила губу. Мозелла не была мелкой рыбешкой в лице дизайна и художеств, она — настоящая акула бизнеса.
Мозелла переехала в Мэдисон из Атланты в прошлом году, после того как одна из клиенток ее шикарного парикмахерского салона снабдила ее очередным экс-мужем. Теперь Мозелла была замужем за анестезиологом на пенсии, который и построил ей новенький, умопомрачительный салон в Мэдисоне, и его бывшая жена не ленилась каждый месяц проделывать путь в пятьдесят миль от Атланты до Мэдисона и столько же обратно, чтобы привести в порядок свою голову. Никто не умел делать такое колорирование, как Мозелла! И никто — действительно никто! — не смел отменять визит в салон «Ла Плас», не уведомив хозяйку за сутки.
Мои руки тряслись, когда я набирала номер «Ла Плас».
Оскар, администратор, ответил как обычно:
—Та?
Оскар был кубинцем, родом из Тампы, и всю свою жизнь говорил на английском, поэтому я думаю, он просто подражал акценту Рики Рикардо. Возможно, с ним он ощущал себя более гламурным.
— Оскар, это Кили Мердок, — сказала я, собравшись с духом. — Э… боюсь, что я не смогу сегодня приехать.
— Это невозможно, — просто и однозначно ответил Оскар.
— Разумеется, я заплачу, — быстро добавила я, — но я действительно вынуждена отказаться от визита.
— Одну минуту, — сказал Оскар ледяным тоном. — Мозелла, — услышала я его голос в трубке, — кто-то звонит, называя себя Кили Мердок и хочет отменить визит. Я сказал ей, что это невозможно. Может, вам самой поговорить?
— Дай мне трубку, идиот. Кили, сладкая моя, с тобой все в порядке?
— Ты слышала? — спросила я.
— Ну, в общем, да, — вздохнула Мозелла.
— Кто тебе сказал?
— Ты имеешь в виду вчерашний вечер или сегодняшнее утро?
— Ты уже вчера об этом узнала?! — И почему меня удивил тот факт, что весь Мэдисон, как улей жужжанием, был полон вестью о разрыве моих отношений с Эй-Джи?
— Я собиралась открыться пораньше, в восемь, специально ради Джи-Джи. Она позвонила вчера в районе одиннадцати.
— Она, наверное, основательно ввела тебя в курс дела?
Мозелла рассмеялась дребезжащим смехом. Ей было чуть больше пятидесяти, и она не собиралась отказываться от многолетней привычки выкуривать по пачке в день. Даже ради своего богатого мужа доктора. — Можно и так сказать.
— И каждый из тех, кто звонил, излагал собственную версию событий?