Если уж честно, нравилась ему одна девочка из комплектовочного цеха. Тоже после школы. Наверно, симпатичная, все девочки симпатичные. А и нет — с лица воду не пить, тем паче слепому. И росточка небольшого, очень бы ему подходила. Но она повесилась два месяца назад. Ее мама, из того же цеха, рассказывала, что в детстве Инночка занималась в балете. Всё у нее было — и фигура, и шаг, и пластичность. Но зрение уже тогда падало, а потом ослепла. Девочка до последних дней помнила студию, сиреневые и розовые комнаты. Балетная душа, мечтавшая о блеске, славе, поклонниках. Жизнь уготовила ей однообразную работу среди отсталых, неразвитых людей. Свары об отвертках, распределителях, коэффициент трудового участия… обмеры, обсчеты… Она не выдержала.
Эх, слепота — горючесть. Но можно себе утешение придумать. Может, он с другой планеты, где все такие. Случайно сюда попал и скоро улетит. Крот не знает, что такое солнце, роется весь век и роется. Вот и он из кротов. Подумаешь, зрения нету. Поменьше гадости видеть будет.
Так думал Ярослав бесконечными зимними вечерами, лежа на продавленной тахте в черной комнате и слушая магнитофон.
И жил дальше.