Девочка ищет глазами большую Ханну, надо её предупредить.
Уходящие в потолок колонны обрастают густым плющом, он обвивает мрамор, точно кокон. Здесь кипит строительство, и, словно грибы из-под земли, вырастают новые дома.
Наконец ребёнок отыскивает большую Ханну.
– У меня такое чувство, будто люди ищут новую модель. При этой модели специально назначенные люди несут ответственность за общественную и частную жизнь горожан.
– А как же агора? Получается, она теряет всякий смысл. – малышка Ханна задета за живое.
– Верно. Погляди на нашего друга Аристотеля…
Посреди сцены застыл человек. Кажется, что он обратился в статую.
Не сходя с места, Аристотель бесстрастно указывает на постройки:
– Вы смешиваете частные кулисы и общественное пространство сцены. Отныне свободным людям негде размышлять: всё погрязло в повседневных хлопотах…
Внезапно из-за кулис вываливается толпа; составляющие её люди все, как один, вскидывают кулаки:
– Мы требуем равноправия! Мы требуем равноправия!
– Это рабы, – объясняет девочке большая Ханна. – Именно они заботились о каждом очаге, дав возможность хозяевам сделать их город свободным.
Малышка Ханна оторопело глядит на проходящих мимо неё людей:
– Это революция?
– В некотором роде да. На политической сцене. Теоретически революция даёт возможность начать всё сначала.
– Гляди, какие красивые новые домики! – восклицает малышка Ханна, аплодируя новому городу, который строится у неё на глазах.
– Они не похожи на прежние, – сдержанно замечает большая Ханна.
Но тут люди начинают спорить. Один считает, что он работает больше соседа. Другой – что ему недодали еды. Третий требует сделать все возводящиеся дома одинаковыми по площади… А тем временем в кулисах внезапно сверкают два огромных глаза.
Воспользовавшись неразберихой, волк выскакивает на сцену и принимается рыскать по городу.
Малышка Ханна дрожит от страха. Она только-только стала забывать об ужасном звере…
– Кто усмирит волка? – волнуется ребёнок.
Вперёд выступает человек и громогласно заявляет:
– Сейчас мы выберем себе правителей, и они посадят волка на цепь. Подберут подходящий закон и защитят наши права.
Аристотель, застывший, точно статуя, чувствует, как его каменное тело уменьшается.
Посреди сцены скопились люди, они выбирают правителя. Аристотель даже не подозревал, что подобными аплодисментами можно наградить обычного человека. Едва различимым голосом старик произносит фразу, которую узнал от мудреца ещё более древнего, чем он:
– Власть покажет, человек ли это.
Внезапно пол начинает трястись. Под нарастающий грохот дома покрываются трещинами и обрушиваются, превращаясь в груды камней. Новый народ распадается на множество индивидов. Те, кто в прежние времена вместе строили дома, теперь бредут в разные стороны, подобно одиноким призракам.
Большая Ханна хватает девочку за руку и тащит её в глубь сцены. На бегу девочка оборачивается:
– Аристотель! – кричит она в надежде спасти старика.
– Не беспокойся за него, – утешает её большая Ханна. – История сделала из него свободного человека города. И он останется таковым во веки веков.
Повернувшись к кулисам спиной, две Ханны созерцают масштаб разрушений: вся сцена покрыта развалинами и усыпана битым щебнем, сквозь который начинают прорастать деревья.
Очень скоро две Ханны оказываются среди густого тёмного леса. Высоко над ними шелестят кронами гигантские деревья.
– А вдруг правитель этого нового народа вместо того, чтобы усмирить волка, выпустил его на волю? Не удивительно, что город превратился в лес, – размышляет малышка Ханна, трясясь от страха. – До чего же темно! Это конец истории?
– Сейчас мы с тобой отыщем сцену, где вершатся человеческие судьбы, и история продолжится.
– Не падайте духом, друзья! – произносит остроносая мордочка, высунувшись из-под юбки девочки. – По-моему, история хочет заманить нас в ловушку. Я лично предпочитаю вырыть себе нору.
И лис удирает в лесную чащу.
Большая Ханна вздыхает:
– Бывает, история подстраивает ловушки, – соглашается она, – но наш друг лис рано или поздно поймёт, что нора – не выход из положения.
– Мне страшно, – признаётся малышка Ханна слабым голосом. – Хорошо бы опять оказаться на агоре. А ты как думаешь?