Как-то июньским днём Жиль обратил внимание на мотороллер, стоявший довольно далеко от него. За рулём сидел белокурый молодой человек, а сзади коренастый паренёк. Его круглое лицо, смеющиеся глаза показались Жилю знакомыми. Да ведь это Люка! Он так и застыл посреди тротуара, глядя вслед удалявшемуся мотороллеру. Он даже не окликнул мальчика. Ну и огорчён был Жерве, когда брат рассказал ему о встрече.
— Как ты мог упустить его? — сказал он с укоризной. — Я бы на твоём месте бежал следом и всё кричал бы, кричал, пока Люка не услышал.
— А зачем? — мрачно возразил Жиль. — Ничем твой Люка мне бы не помог.
— Вот ты какой! Ты видел его на углу улицы Сен-Элуа́ и набережной? Что ж… Завтра схожу туда.
Но как и следовало ожидать, вернулся он ни с чем. Если Люка приехал на мотороллере, наверное, он живёт за городом.
— Жалко, что вы не встретились, — вздохнула Флора.
— Тебе-то что вздыхать? — пробурчал Жиль. — Ты даже в школе не скучаешь.
— Что верно, то верно, — ответила она.
Да, она была истинной дочерью Проспера Кастиля. Даже школа её забавляла. Она старалась понравиться ученикам и учителю. Главное — завоевать публику. Уроки, объяснения учителя — пустяки.
Флора производила странное впечатление на одноклассников: фартук завязан небрежно, волосы всклокочены. Но никто над ней не смеялся. Ведь она так хорошо танцует, так поёт, и живёт, говорят, в автофургоне прямо под открытым небом. А какая проказница! Как-то, когда играли в кошки-мышки, Флора, спасаясь от преследователей, взобралась на верхушку липы.
Ум у неё был живой, она сразу всё схватывала, но неусидчива была на редкость. И двойки сыпались на нее градом.
Школа была для Флоры продолжением весёлого спектакля, где она играла главную роль.
А после уроков её ждал Руан. Но не мокрая набережная и не скучные памятники, а яркие витрины. Флора прижималась носом к стеклу и смотрела. Как хотелось бы купить юбку в красную полоску, золотое колье, балетные туфельки из розового атласа… Оторвать взгляд от этих сокровищ было просто невозможно.
Время летело незаметно, и три дня подряд она забывала зайти в детский сад за Лео. Первые два дня Лео забирал Жерве. А на третий Мили сама забежала в сад, возвращаясь с работы. Половина седьмого… Лео сидит в конце пустого коридора. Он увидел Мили, но даже не тронулся с места. И глаза у него грустные-грустные.
— Никак не уговорю его войти ко мне в комнату, — сказала консьержка. — Видно, он очень на вас обиделся!
Мили стала оправдываться: она работает, а сестрёнка вечно забывает взглянуть на часы.
— Что верно, то верно. Девчонка ещё ни разу не пришла вовремя. А малыш у вас упрямый. Иногда слова от него не добьёшься.
— Да, он не из болтливых.
— Что и говорить. Целыми днями рта не открывает! Посмотрели бы вы его в столовой: стоит как истукан, молчит и ничего не ест.
— Ничего не ест? — ужаснулась Мили.
— Сухарик, кусочек сыра или яблоко — вот и всё. Да он просто объявляет забастовку, — рассмеялась консьержка. — И я вот что вам посоветую: подержите пока мальчика дома. Тем более, у нас было три случая ветрянки, а если будут ещё, садик закроют!
Мили схватила мальчугана на руки и бегом побежала домой. Оказывается, её Лео ничего не ест. И к тому же в садике ветрянка! А вдруг он уже заразился?
Мили была так встревожена, что даже забыла отчитать Флору за легкомыслие. На следующий день, в воскресенье, она повела Лео в дежурную аптеку. Никаких симптомов ветрянки фармацевт не нашёл, однако сказал, что ребёнок бледен и ему было бы полезно переменить обстановку.
Возвратясь домой, Мили почувствовала страшную усталость, присела на табуретку. Задумалась. Лео не вернётся в детский сад, это ясно, но ведь смотреть за ним некому. Вот если б отвезти его в деревню!
И Мили как во сне увидела дом Маметты, сад, густую траву во дворе… А может быть, Маметта возмёт Лео на некоторое время?
«Напишу-ка ей письмо, — решила Мили. — Но я не знаю ни её фамилии, ни адреса. Придётся написать так: «Андели. Маметте, кормилице, дом возле леса». Право же, письмо дойдёт!»
Ответ пришёл с обратной почтой. Маметта соглашалась взять Лео и просила всего сто пятьдесят франков в месяц. Это было по-дружески — всего сто пятьдесят франков! Правда, сумма эта составляла больше трети заработка Мили!..
А как быть с Жилем и Флорой, как жить в этом противном Руане — ведь они совсем от рук отбились. Все эти тревожные мысли измучили Мили, она решила посоветоваться с Валентином. Он стал для неё надёжной опорой и рассуждал всегда здраво.