— Может, и так… Но, к сожалению, он гуляет каждый день.
— Ты всё время его ругаешь, вот ему и хочется удрать из Дому.
— Ты-то что понимаешь?! Нет, с вами можно с ума сойти…
— Кто-то идёт, — насторожилась Флора.
Мили обернулась. Какой-то приземистый человек в фуражке подходил к фургону, чуть раскачиваясь на ходу — обычно так ходят моряки.
Мили чуть не упала от неожиданности.
— Дядюшка Норуа! — вскрикнула она.
— Дядюшка, дядюшка, вот здорово! — в восторге кричала Флора и, прыгнув, повисла на шее гостя. — А Жиля нет дома!..
— Кто из вас Мили, кто Флора? — громко говорил дядюшка Норуа. — Ничего не понимаю… Ну и выросла же ты, Флора! Э, да это же Мили!
И дядюшка Норуа звонко поцеловал её в обе щеки.
— Ты что такая озабоченная? Или мне не рада, племянница? Ну, дело сделано. Я причалил, куда мне надо.
— Флора, принеси скамейку, — сказала Мили, и голос у неё дрожал от волнения. — Садись же, дядюшка.
Дядя Норуа уселся, снял фуражку и вытер большим носовым платком лоб.
— Ох, эти чёртовы автобусы! — пробурчал он. — Это тебе не корабль в море. А куда же делся Жиль?
— Пошёл за картошкой. И, конечно, застрял на набережной, — помрачнев, ответила Мили.
— Знаю, знаю… Вчерашний паренёк мне всё рассказал. Вот я и решил приехать. Ну и бесёнок этот Жиль!
— Какой это вчерашний паренёк?
— Да такой… такой… Эх, забыл я спросить, как его зовут. Такой невысокий, чернявый, ловкий, как обезьяна…
— Это Люка! — крикнула Флора, хлопая в ладоши.
Мили нахмурилась. Она никак не могла собраться с мыслями.
— Должно быть, это он. Но как он тебя разыскал? Адреса он не знает.
— Э, расспросил, разузнал да и пожаловал ко мне. Он и рассказал мне о ваших бедах. Как я понял, Просперу не позавидуешь.
Мили рассказала о болезни отца, об их положении, а дядюшка слушал, и, казалось, настроение у него улучшилось.
— Теперь Проспер выйдет из больницы кротким как овечка и навсегда забудет о своих забавах, — проговорил Норуа, надевая фуражку. — И это будет для него, да и для всех вас, самым лучшим выходом.
— Нет, папа обязательно откроет Маленький театр, и я буду танцевать… — звонко выкрикнула Флора.
— Помолчи-ка лучше, девчонка… — беззлобно прикрикнул на неё дядюшка Норуа. — Вот что, Мили, я приехал за Жилем. Ты, наверно, и сама догадалась.
Мили опустила голову.
— Это невозможно, дядюшка… Папа не согласится… — вздохнув, сказала она.
— Кто тут командует, ты или я? Всё это мы решим вместе с Проспером. И ты не вмешивайся… Я задам Жилю хорошенькую взбучку, как только он придёт. Нечего ему лодыря гонять!.. Вот увидишь, я быстро обуздаю мальчишку!
Мили слушала, но смысл дядюшкиных слов едва ли доходил до её сознания.
— Я поступлю так, как ты скажешь, дядюшка, — растроганно проговорила она, с трудом удерживаясь от слёз.
Дядюшка Норуа ласково поглядел на неё:
— Ну и хорошо. Теперь не мешало бы перекусить…
Мили огорчилась: в доме хоть шаром покати, даже картошки не осталось. Но дядюшка Норуа взял дело в свои руки. Он вытащил из объёмистого кошелька две бумажки по десять франков и велел Флоре сбегать в лавку купить что-нибудь повкуснее, чем картошка.
Флора помчалась стрелой. В эту минуту явился Валентин. Он просиял, увидев гостя. А дядюшка, осмотрев его, заявил, что «парень чертовски изменился».
— Ты, значит, булочник? Что ж, и булочники нужны… Но Жиля я обучу другому делу.
— Жиля? Ты хочешь взять его с собой?
— Угадал, дружище.
— Здорово! Бедняга у нас совсем приуныл и… Только отца не слушай, — твёрдо проговорил Валентин.
Флора вернулась с яствами: холодный цыплёнок, хрустящий картофель, пирожные и шоколадные конфеты.
— Э, да это же кукольная еда! — расхохотался дядюшка Норуа. — Ты себя хорошо снабдила, лакомка! Но я что-то не вижу ни вина, ни рома!
Он вытащил ещё одну десятифранковую бумажку, и на этот раз за покупками пошёл Валентин. Когда он вернулся, стол был накрыт. Принялись за еду, не дожидаясь Жиля.
— Как же мне добраться до больницы? — спросил дядюшка.
— На автобусе, — сказала Мили.
— Ну нет, хватит с меня автобуса, я уж на своих двоих туда доберусь. Так где же находится больница?
Путь был довольно запутанный, и Мили никак не могла толком объяснить, куда надо идти.
Тогда Валентин предложил проводить дядю. По дороге он завёл разговор о Жиле.
— Ты должен понять его. Ведь вы будете жить вместе. Жиль мальчик запальчивый. Мы часто его браним за то, что он бродяжничает. И он вообразил, будто его никто не любит. А вдобавок он круглый невежда. Было бы не плохо, если б он стал матросом, но ему не помешало бы узнать, что дважды два — четыре.