Достав их холодильника пузырек с валерьянкой, я побольше накапала в стаканчик.
– Пей и не реви.
Она быстро заглотнула содержимое.
– Всему можно найти разумное объяснение. Так, что я сегодня у тебя ночую. Тем более, завтра мне не на работу, будет время выспаться. Вызывай такси и едем.
Час ночи, глаза слипаются неимоверно. Я тряхнула головой, посмотрела на Эльку – заснула. «Ладно, посижу еще часик и тоже завалюсь спать, а то это кукование мне уже надоело».
Надо сказать с родителями моей подруге повезло. Отец, Григорий Валерьянович Сухарев, женился удачно на Привольной Эмме Васильевне, чье приданое было внушительным. А наследство оставшееся ей как единственной дочери и того больше. Многие метры складов, здания и т.д. Но Григорий Валерьянович на этом не остановился и приумножил богатство. В дочери они души не чаяли и позволяли почти все, кроме дружбы с разными «подозрительными людьми» и занятия «недостойными и ненужными делами». Поэтому друзей у Эльки не очень много, родители принимают у себя в гостях только меня, считая «достойной» такой чести. Другая часть ее друзей относиться к тусовке, которую ей навязали родители. То, что было под запретом в детстве, вызвало очень бурный интерес. Подруге были интересны все подозрительные личности, попадающие в ее поле зрения.
Квартирой тоже родители обеспечили, хотя сначала были против, как это «девочка будет жить одна». Но дочь была упряма и настояла на своем. Засунув ноги в пушистые тапочки, я побрела на кухню. Квартира занимала почти весь третий этаж. Две спальни, прихожая, внушительных размеров гостиная, соединенная с кухней и мастерская. Я же именовала мастерскую – комнатой для хлама. Там скапливались вещи после неудачных попыток Эльки, заняться каким либо делом. Куча всякого добра на полках, компьютер на столе и бумаги пирамидками. Официально она числилась в штате одной из фирм отца.
Размышляя так, зашла на кухню, заварила чаю и как раз повернулась к окну, болтая ложкой в чашке, когда увидела что-то черное мелькнувшее за окном. Потерла переносицу. «Бред». Но все-таки в окно уже стала всматриваться с подозрением. И немного погодя увидела, как за окном медленно продвигается темная фигура, очень напоминающая человека. Тогда я подумала, что и у меня началось временное помешательство или не временное, кто его знает. Волосы на голове точно зашевелились. После несколько секунд панического страха, желания забраться в шкаф и не вылезать из него до утра, остановила себя. «Стоп, этого не может быть». В кухне и гостиной было три окна, имелся к тому же открытый в данный момент, балкон. Фигура как раз добралась до него. Не раздумывая особо, я выдвинулась на позицию – этот мешок-человек уже почти вышел за его приделы. «Что же за придурки!? Это же просто кукла! Хотя кто бы сомневался». Перевесившись через перила, успела схватить ее за край болохона и рванула на себя. Наверху послышался шорох, веревки от куклы видимо выпали у охальника из рук.
Немного повозившись, смогла удержать и затащить это чучело на балкон, завалившись на пол вместе с ним. Потом сломя голову понеслась в подъезд, люк с чердака находился рядом с нашей дверью. Так и есть, крышка откинута, я успела увидеть только край черной накидки, и он уже бежал по следующему пролету, слышались тяжелые шаги. «Черт!». В легкой атлетике я была не сильна, догнать, конечно, не смогла, только зря неслась по лестницам. Но поняла это только у подъездной двери.
Проверить чердак не мешало бы, может этот шутник впопыхах что-нибудь забыл. Вернувшись на свой этаж, увидела Эльку, с растерянными глазами, щека с одной стороны примята подушкой.
– Что случилось?
– Ты не сходишь с ума, дорогая. Просто кто-то решил над тобой подшутить.
– В смысле?
– В том смысле, что я почти поймала этого шутника, прыткий зараза…
– Какой шутник? Ничего не понимаю, объясни толком.
– Я пытаюсь. Стою я на твоей кухне пью чай себе спокойно и тут за окном вижу, черная громадина плывет…
– Вот, а я тебе о чем?..
– Дай договорю. В чертовщину не верю, так что просто вышла на балкон и дернула за эту куклу – валяется сейчас на твоем балконе. Хотела увидеть этого гада, который по карнизу ползал. И ведь не боится можно запросто свалиться. Циркач! Подожди, я на чердак сползаю, может, найду чего.
Подружка стояла посреди площадки, уперев руки в боки. Глазки сверкают. «Хорошо, ожила. А то, как жертва концлагеря».
– Я с тобой. Это же надо так людей пугать!
– Куда со мной?
– На чердак естественно. Ну, это же надо так издеваться!
– Хорошо. Квартиру только запри.
Чердак содержался в относительной чистоте. Никакого хлама тут не было, пара коробок и сломанных стульев, немного пыли. Дом был элитным, так что марку держали. Створки окошка в будке, которая выходила на крышу, плавно покачивались. Я осмотрела пол вокруг, только следы, ничего больше. Приставила свою ногу рядышком – мужские, размер сорок второй, наверное. Похоже кеды. Поднялась по небольшой лесенке и высунулась в окошко, с боку колыхалась веревка, сначала мною не замеченная, хотя привязана была к лестнице. «Подстраховался, смотри-ка». Больше вроде бы тоже ничего. Тут на шифере что-то сверкнуло и я, конечно, полезла доставать.