Выбрать главу

   -- Кажется, припоминаю. Я лёг спать с каким- то делом. Ведь когда у тебя есть дело, тебе так плохо спится! А что было до этого?

   Зверёк посмотрел на своего друга, и сказал в сердцах:

   -- Ничего не помню!

   -- Сходи к ручейному холму. Тогда, по осени, ты возвращался как раз оттуда. Может быть, там ты всё вспомнишь.

   -- Это хорошая мысль! -- обрадовался Зверёк и стал собираться в дорогу.

   До холма плыть довольно далеко, поэтому он по­просил разрешения взять на время сорочье гнездо в качестве лодки.

   -- Только не растеряй краски, -- строго сказал Та­лисман.

   Зверёк наломал еловых веточек, таких, которые больше других подходили на роль вёсел, и отправился за гнездом. Дорогой он придумал игру в тонущий ко­рабль, на котором он был одновременно и капитаном, и юнгой.

   -- Флюпки на воду! -- зажав веточки в зубах, командовал он, и сам же откликался:

   -- Ефть, капифан!

   И волок свою "шлюпку" с одной ветки на другую до тех пор, пока не сбросил её на снег. Зверёк спрыг­нул в неё и погрёб в сторону ручейного холма.

   Он плыл как будто по подземному царству. Всё вокруг выглядело таким незнакомым. Ночные пти­цы молчали, букашки-таракашки спали, укрывшись снежным одеялом. Вот здесь, между двух сосёнок-близнецов, жило семейство мышей, которых звали Тяп-Тяпами. Всех вместе, потому что лесные жители всё время путались, сколько же мышей там живёт, сколько братьев у мыши-папы, сестёр у мыши-мамы и сколько у них, всех вместе, мышат. Сейчас они все ворочаются в своих пуховых постельках и снится им тёплый летний денёк, один на всех.

   А вон там, на лужайке, рос папоротник, и по ночам там танцевали и подмигивали друг другу светлячки. За ними так интересно наблюдать. Как за звёздным небом. Теперь же из-за снега ничего не разглядеть.

   Мир опустел без друзей и знакомых, и пригорю­ниться Зверьку не давала только необходимость по­стоянно грести.

   Ручьи на холме все замёрзли, а чтобы забраться туда приходилось подгребать хвостом. Когда Зверёк оказался на верхушке, он уже выбился из сил. Без зво­на ручьёв здесь стояла дремучая тишина.

   Где-то здесь, под кустом смородины, живёт кро­шечная Кся. Это не просто кся, из тех, что населяют затерявшиеся в лесу полянки, что живут под корнями пеньков, что разбегаются от вас прочь, когда вы ворошите груду опавших жёлтых листьев. Это кся, которая живёт в несуществующей вещи.

   Несуществующую вещь Зверёк хранил прямо здесь, в зарослях смородины. Все его знакомцы знали о ней, и все удивлялись: "Что за нелепица! Для чего же она годна?", но самому Зверьку несуществующая вещь очень нравилась. Тем более что в ней жила на­стоящая кся.

   Конечно, никакой смородины здесь сейчас не было, а был снежный сугроб. Зверёк взял весло и стряхнул снег с голых ветвей. Потом осторожно плюх­нулся в снег и начал копать, поднимая настоящие об­лака снежной пыли.

   Несуществующая вещь была на месте. Это доволь­но большой шар, сплетённый из гибких веточек, вну­три которого бултыхались бутоны засохших цветов и ореховая скорлупа. Зверёк осторожно отряхнул с неё снег и постучал по шару коготками.

   Кся проснулась мгновенно и просунула голову между веточек.

   -- О! Ты всё-таки пришёл.

   Кся, хоть и была спросонья, но вспомнила всё сразу, как только увидела Зверька. Потому что у неё был папа. Зверёк и был её папой. Это он её придумал как-то летом, когда еды было вдоволь и делать было совершенно нечего. Он подумал: "Почти во всём, что можно найти в лесу, живёт по ксе. Что, если я приду­маю что-нибудь необычное и выращу там свою ксю? Такую, которой нет больше нигде." И сплёл этот шар с бутонами и ореховыми скорлупками. Но это отдель­ная история с совсем другими приключениями, и мы расскажем её как-нибудь в другой раз.

   Кся была маленьким существом с широко рас­ставленными большими круглыми глазами, с тще­душным тельцем, закутанным в стрекозиные крылья, и волосами, которые доставали ей до пяток.

   Она скакала по сугробам, оставляя крошечные следы, и вопила: