Кся с тюбиком красной краски осталась рисовать карту, вместо кисточки в тюбик она макала кончики своих волос. А Шкрябл со Зверьком, вооружившись вёслами (которые вполне могли служить кисточками) и разговором о весело начинающейся зиме, полезли наверх.
Скоро работа была закончена. Верхушка сосны сияла ярко-оранжевым, и видно её было, наверное, с самой опушки, как настоящий маяк. Брызги краски можно было встретить, спускаясь по стволу до самой середины сосны. Солнце любило здесь бывать -- на самых верхних лапах снежок оказался покрыт по-весеннему хрустящей корочкой. Зверёк свесил вниз нос и смотрел, как далеко-далеко внизу рисует Кся. Ему было видно трубу собственного дома, ёлку, на которой висит Талисман, ручейный холм и даже озеро, которое целиком занесло снегом. Снег там казался шапкой мыльной пены.
Спустившись, Зверёк рассказал Ксе, что на маяк любит наведываться Солнце.
-- Ну конечно, -- с деловым видом сказала она, дорисовывая к покинутому дому трубу Зверька. -- Ему же нужно отдыхать посреди пути. Нужно будет оставить ему блюдечко молока.
Кроме покинутого дома, там красовался холм с несуществующим предметом, ёлка с Талисманом и дом Уха, с которым Кся была ещё не знакома. На сосне рядом с дуплом она нарисовала самого Уха, висящего кверху ногами. Получилось довольно узнаваемо, хотя, на взгляд Зверька, филин Кси больше походил на мыльный пузырь с двумя большими глазами.
Пора было отправляться за новыми тайнами. Шкрябл передал им ореховых сушек и пожалел, что не поместится в лодку.
-- Хотя я лучше себя чувствую, когда еду верхом на каком-нибудь дереве. Это куда лучше любой лодки! Они все дикие, эти деревья, вы знали? Просто кажутся спокойными, как коровы. Но вы не представляете, как трудно объездить каждое. Особенно когда сильный ветер или когда шторм.
Проплывая мимо Талисмана, они крикнули:
-- Мы решили составить карту! Тебя мы тоже нарисовали!
-- Зачем вам карта? -- откликнулся Талисман. -- Ты живёшь здесь уже не один год. Разве ты не всё здесь знаешь?
-- Знаю. Но это же летом. А зимой всё по-другому.
-- Зима, лето... -- Талисман качнулся на ветру. -- Всё одно и то же. К чему рисовать карты, если пройдёт время и они устареют? Попробуй повисеть на одном месте хотя бы год -- и ты узнаешь тщету всего сущего. Как ветер за три осенних дня обдирает все листья, а среди семейства маслят неожиданно и совершенно бесцеремонно выбирается наружу крот.
Зверёк не знал, что такое "тщета" и что такое "сущего", да его не особо это и волновало. У него уже чесались лапки наконец погрузиться в лодку-гнездо и составить новые карты знакомых мест.
Они побывали везде, где любили бывать летом. В месте, где один из сбегающих с холма ручьёв раздувался аж до небольшого водопада, нашли пещерку. Раньше её не было видно из-за падающей воды, теперь же она открылась, скользкая и промёрзшая насквозь, похожая на большую ноздрю. Лезть в неё было очень страшно, но её торжественно нанесли на карту.
Шкрябл носился за ними, прыгая с ветки на ветку и роняя на головы снег. Он то и дело свешивался вниз и кричал:
-- Ну? Что нашли? Какие-нибудь тайны, секреты, логова чудовищ? Или откопали клад?
Ксе нравилось его дразнить. Она кричала:
-- Да! Здесь под снегом такое чудо-юдо, которое ты не видел никогда в жизни.
И Шкрябл метался с ветки на ветку, требуя показать ему, какие у чудища зубы, и требуя сосчитать глаза. Они с Ксёй друг друга стоили. Зверёк прижимал к голове уши, потому что в одно кричала Кся, а в другое -- Шкрябл.
Наконец нераскрытых тайн в округе больше не осталось. Забравшись на нижнюю ветку какого-то дуба, они перекусили.
-- Поедем теперь на озеро, -- решил Зверёк.
Ему очень хотелось посмотреть, что стало с большим и печальным прудом, на который перед осенью всегда прилетали погостить утки.
-- Ура! На озеро! -- Кся подпрыгнула и два раза хлопнула в ладоши. -- А что мы с собой возьмём?