Никому не потребовалось объяснений. Их ждало ещё одно чудо. Даже солнце с любопытством выглядывало из-за тучи. Зверёк попытался разглядеть, надело ли оно сегодня свой цилиндр или в честь облачной погоды взяло с собой зонтик, но ничего не рассмотрел.
Возле дома ничего не изменилось. Только прибавилось теней под крыльцом. А на заднем дворе, там, куда солнце уже не дотягивалось, они стали немного погуще. Даже по садику бродили тени, но на этот раз это были тени облаков.
Они заглянули внутрь. Вот жуть-то! Пустая тёмная прихожая, тарелки и подсвечники на столе, под потолком в паутине запутался и тихо трепыхался под сквозняком мёртвыми крыльями мотыльков жуткий-жуткий ужас.
"Нет уж, -- решил Зверёк -- он бы никогда не стал здесь играть". Кся спряталась за его спиной, укрылась хвостом и выставляла наружу то один глаз, то другой, а то кончик носа.
Зверёк посмотрел на филина и понял, что даже его фантазия сейчас работала с перебоями.
-- Может, он придёт вечером? -- имея в виду хозяина, сказал Ух, положив связку ключей прямо на крыльцо. Там была целая россыпь их следов, и это смотрелось очень печально. Будто бы кто-то топтался на крыльце, не решаясь войти.
Они расселись по ветвям большой осины и начали рассказывать истории про рыб, но их оказалось очень мало. Может, потому, что рыбы молчаливые и не любят хвалиться своими подвигами. Кроме того, никогда не знаешь, что у них на уме. Только у Уха оказалась интересная история о том, как он пытался поймать рыбу в лужицах дождевой воды, собирающихся под листьями папоротника. Он клялся, что видел там блеск чешуи и рыбьи хвосты, и усы неведомых каракатиц.
-- Это было в самом конце весны. Как раз начал отцветать папоротник, -- сказал Ух.
-- Может, ты видел отражения неведомых небесных глубин? -- спросил Зверёк.
-- Так и есть! -- печально согласился филин. -- Ничего, кроме земли я там не наловил.
А Кся объяснила, что это скорее всего её сородичи, маленькие морские духи, испарившиеся когда-то в тучи и теперь пролившиеся дождём совсем в другом месте, мечтали о родных краях, создавая цветные картинки.
Потом они начали придумывать истории про старого сома, но и эта тема быстро иссякла, потому что он не захотел участвовать в ребяческих выдумках и уплыл, величаво махнув хвостом.
Зверёк не уловил момента, когда в окнах впервые мелькнул свет. Но вот он мелькнул ещё раз и ещё. Как будто зажгли свечи. Даже Ух смог его увидеть -- стемнело уже достаточно, чтобы к нему вернулось зрение. Зимой всегда темнеет рано, и в этом смысле филины и совы любят зиму больше чем лето.
Никто не заходил туда, новых следов на снегу не появилось.
Очень осторожно они перебрались на карниз окна и протёрли себе на обледеневшем стекле по дырочке.
Там, внутри, блуждали тени человеческого роста.
-- Что же мы наделали, -- сказал Ух. -- Это теперь дом с привидениями!
-- Что значит -- привидения? -- спросила Кся.
-- Значит, эти люди уже умерли.
-- Как страшно-то! -- запищала Кся, пряча веснушчатую мордочку между ладоней.
-- Теперь этому месту не знать покоя, -- продолжил филин. -- Сюда вечно будут являться заблудившиеся души, греметь кастрюлями и заунывными голосами звать маму.
-- Надеюсь, хотя бы дом теперь счастлив, -- сказал Зверёк.
-- Ещё бы, -- важно сказал Ух. -- Ведь в нём теперь что-то происходит и будет происходить, пока его стены не рухнут и пока крыша не зарастёт болотным мхом.
-- Хорошо, что мы сделали для него кое-что хорошее, -- сказала Кся. -- Но всё же они немножечко жуткие.
-- Немножечко? -- воскликнул филин. -- Ух! Да это самое жуткое, что я видел в своей жизни. Я никогда не буду играть в привидений. Ни-ког-да-шень-ки!
И вдруг одно из этих привидений появилось в саду прямо перед ними. Это был бородатый мужчина в очках и в старомодном пиджаке, сквозь который просвечивали буйно растущие кусты облепихи. Из уголка рта у него торчала трубка, точь-в-точь такая, какую воображал филин.