-- Ничего не пойму. Но у тебя очень уютно.
-- Значит, ты не белка. Был бы ты белкой, ты бы нашёл, что там стащить. Белки ужасно вороваты.
Филин заглянул в дупло, чтобы проверить, не пропало ли чего.
-- Ух, ух. Тебе стоит посетить Талисмана. Я прилетел не так давно, а он живёт здесь уже не одну зиму и очень много знает. Он живёт на старой ёлке к востоку отсюда.
-- А как тебя зовут?
-- Ух.
-- Ух?
-- Ух. Я твержу тебе об этом всю ночь, но ты настолько невнимателен, что не замечаешь.
Филин строго посмотрел на зверька, но потом смягчился и довольно заухал:
-- Это довольно весёлая игра с новыми знакомыми -- считать, за сколько ухов они отгадают моё имя. Ты отгадал за девять. Это очень хороший результат.
-- А я, -- сказал Зверёк торжественно, -- обязательно вернусь и скажу тебе, как меня зовут, как только вспомню.
Они тепло распрощались, и Зверёк поплыл дальше -- мимо дома, на крыше которого располагалась труба, в сторону рассвета.
Талисмана он вспомнил сразу же, как только увидел. Оказывается, они были уже знакомы.
Давным-давно, когда не только зверька, но и его папы ещё не было на свете, Талисмана принесли и повесили на нижнюю ветку старой ёлки люди. С тех пор он там и висит, вечно бодрствующий, "вечный летописец", - как сам он себя называет, - "этого скучного места в этом скучном времени". Зверёк не понимал, что всё это значит, но звучало до ужаса интересно.
-- Я бы сказал тебе, если бы ты сам хоть раз сказал мне, кто ты такой.
-- Я никогда над этим не задумывался, -- признался Зверёк.
Он укутался в хвое на нижней еловой ветке и выставил наружу только нос и уши. К утру воздух немного посвежел, и стало прохладно. Даже для густого подшёрстка.
Талисман не мёрз даже в самый жуткий мороз. Это всего-навсего кусочек кожи, на котором намалёваны большие выразительные глаза (один синий, другой зелёный) и улыбающийся рот, а вниз спускались две кисточки из конского волоса, заплетённые в косички. Ко рту был приделан настоящий волчий коготь, так, что казалось, будто из-под верхней губы тотема выглядывал единственный клык. Что и говорить, для тех, кто не знал о его добром (точнее, снисходительном) нраве и о мудрости, он казался весьма пугающим.
-- Любое существо можно отличить по следам, -- изрёк Талисман.
Он никогда не говорил ничего просто так, но всегда что-то изрекал.
-- По следам? -- удивился Зверёк. -- А что такое следы?
-- Это отпечатки твоих лапок, которые остаются, когда ты ходишь по снегу. У каждого, кто может бегать, прыгать или шагать, они свои. Так мы сможем установить твой подвид.
-- Подвид?
-- Я вот, например, Талисман из подвида тотемов.
-- Но я умею только плавать! Мои следы выглядят так, как будто кто-то плыл по снегу на лодке. Может, я на самом деле кораблик?
Талисман повернулся вокруг своей оси (всё время казалось, что его поворачивает ветер, хотя на самом деле Талисман управляет ветром, указывая, куда ему дуть), что значило, что он в раздумьях.
-- Нет, к лодкам ты не имеешь никакого отношения. Просто ты слишком тяжёлый, а снег слишком рыхлый. Вчера был большой снегопад. Очень большой.
"Так вот, значит, что такое снег! -- подумал Зверёк. -- Это то, что откуда-то падает. Наверняка, это те падающие звёзды, которые я видел, когда проснулся. Если так, то сколько же тогда на небе звёзд было до вчерашнего дня!"
Он не хотел спрашивать у Талисмана и показывать тем самым свою глупость. Он был горд, что догадался обо всём сам.
-- Что же, если следы не получаются сами собой, мы их нарисуем. Слазай по стволу на верх, там в заброшенном сорочьем гнезде есть краска. Я прошу иногда енота или бельчат меня подкрашивать... Принеси белую.