Охранник, убедившись, что все в порядке, вернулся на свое место.
– Эви, давай покончим с этим! – Спрятав поглубже свои эмоции, она вернулась к делу.
Эви достала блокнот, на этот раз – желтый.
– Давай я объясню тебе свой метод.
Коул фыркнул. Ну конечно! Его Эви ни перед чем не отступает.
– Я решила сделать то, что обычно делается при изучении потребительского рынка. Посетила четырех адвокатов, побеседовала с каждым, изучила рекомендации, список удовлетворенных и неудовлетворенных клиентов. Я позвонила в адвокатскую контору…
Она принялась перелистывать страницы своего нового блокнота.
– Короче, твоим адвокатом будет Селина Коннорс.
– А тот, которого назначил суд?
– Ты же отказался с ним разговаривать!
Это был нахальный выпускник юридического колледжа. Он ввалился в камеру, три раза подряд перепутал имя Коула и изложил свои дурацкие планы защиты. Коул послал его подальше вместе с его планами.
– Он хотел, чтобы я во всем признался.
– Но ты, же невиновен!
– Он сказал, что это проще, чем судебное разбирательство.
Эви сглотнула.
– Ты отказался?
– Может, я убил отца, а может, и нет. Но в любом случае я об этом не жалею.
– Ты же знаешь, что ты не убивал его! – горячо возразила Эви.
– Неважно. Я не стану подавать прошения. – Она вздохнула с облегчением.
– Ну, по крайней мере, ты еще не совсем спятил.
Да, но чего это разбирательство будет стоить ей! Она ведь нипочем не сдастся! Она будет стоять насмерть. А его отец был человеком могущественным и уважаемым. Коул знал, что кое-кто сочувствовал ему и его матери, но никто не вмешался, чтобы остановить его отца. В Монтане господствовало убеждение, что влезать в чужие семейные дела не следует.
– Этот процесс может затянуться на месяцы, – сказал он. – Если меня признают виновным…
– Не признают. На худой конец, подашь апелляцию.
О том, что в штате Монтана существует смертная казнь, они оба предпочли не вспоминать.
– Не стоит тебе впутываться во все это. – Она пожала плечами.
– Поздно. Уже впуталась.
– Я не хочу, чтобы ты торчала здесь! – Коул наклонился вперед и взял ее руки в свои. – Не трать на меня свою жизнь!
Охранник окликнул его. Коул выпустил руки Эви так поспешно, словно обжегся.
– Селина собирается, прежде всего, воспользоваться законом о сроках давности.
– На убийство это не распространяется.
– Всему свое время. Кроме того, она собирает сведения о твоем детстве. А я составила список людей, которые могут поручиться за тебя с тех пор, как ты ушел из Монтаны. Твой нынешний работодатель, прежние работодатели, твой армейский командир…
Его молчание было таким же непроницаемым, как цементные стены, а глаза – синими, как небо, видневшееся меж кремнистых пиков.
– Мы опросили ваших бывших работников, вашу экономку Марию, твоих бывших учителей, твоего тренера. Они все говорят, что у тебя было очень тяжелое детство, что ты пытался защищать свою мать…
– Но у меня ничего не вышло.
Эви продолжала листать список потенциальных свидетелей.
– Затем твоя школьная подружка – девушка, с которой ты встречался, когда учился в старших классах. Ей тоже есть что порассказать.
– Не сомневаюсь!
Коул внимательно смотрел на Эви. Она была уверена в себе и готова преодолеть любые препятствия – ради него. Теперь он представлял себе, как все начиналось у его матери. Должно быть, она была такой же ясноглазой, влюбленной женщиной, упорно отказывающейся верить в худшее…
Коул знал, что он должен сделать. Сейчас же. Немедленно.
– Получится солидный список, – с довольным видом сказала Эви.
– Ты кончила?
– Да что ты! Это только начало!
– А как же твоя работа?
– Поехав со мной, ты, таким образом, сделался служащим нашего журнала. Это, конечно, была только временная работа, но Майкл сказал, что даст мне отпуск для того, чтобы я вытащила тебя…
Коул встал, отодвинув стул.
– Свидание окончено.
Охранник отклеился от стены, видя, что Коул направляется к нему. Еще десять шагов, и он уйдет. Щелчок замка «дипломата» заставил Коула вздрогнуть. Он стиснул зубы.
– Я не сдамся! – объявила Эви.
– Поезжай домой.
– Я буду на первом слушании в пятницу.
– Не надо.
– Коул!
Он обернулся, стоя в дверях. В лице у него не было ни кровинки. Коул пытался расправить плечи, принять независимый вид, но не мог. Он чувствовал себя подавленным и униженным. Это чувство было ему хорошо знакомо. Шестнадцать лет назад чего бы он только не дал, чтобы кто-то постоял за него! Но теперь… Теперь он не может воспользоваться ее помощью.
Его голос был еле слышен:
– Ну и что мне делать? Признаться, что я виновен, так, чтобы быстрее покончить с этим, чтобы ты уехала домой и забыла обо мне?
Он видел страх в ее глазах, страх и сомнение. Она пыталась найти нужные слова. Что ей, бросить ему вызов? Чтобы он сделался еще упрямее? Или сдаться?
«Скажи «нет», – мысленно умолял ее Коул. – Скажи, что ты останешься!» Но он заставил свой внутренний голос замолчать.
– Поезжай домой, Эви. Мне не нужна ни твоя помощь, ни твои адвокаты, ни твое частное расследование. Не жди меня. Я тебя ждать не буду.
13
В зале суда пахло столярным клеем и свежими досками.
Эви посмотрела в круглое окно над галереей. В окно светило солнце, и на стене, над скамьей присяжных, было круглое пятно света. Оно постепенно перемещалось, словно стрелка солнечных часов. Эви отсчитывала время.
Она поднялась, когда судебный пристав приказал всем встать, но почти тут, же села – ноги ее не держали. Ввели Коула. На нем были брюки военного образца и темно-зеленый свитер. Селина сказала, что он отказался надеть костюм.
Он занял место за столом рядом с Селиной Коннорс, которая в знак приветствия протянула ему руку. Посмотрите, говорил этот жест, какой достойный человек перед вами!
Коул поколебался и наконец, пожал ей руку – чисто из вежливости. Она что-то шепнула ему на ухо и ободряюще похлопала его по спине.
Они обернулись, когда вошел судья.
– Это предварительное слушание, которое проводится для того, чтобы установить наличие состава преступления.
Эви сидела в заднем ряду и мяла свою сумочку, пытаясь разглядеть через ряды голов Коула. На голове у него торчал вихор – должно быть, ворочался во сне и забыл причесаться. Она рассеянно потерла пальцы, вспоминая, как она приглаживала его волосы, когда они ехали в машине.
– Все будет в порядке, – успокаивающе сказал Бад, наклонившись к ней.
Эви посмотрела на старого друга своей семьи. Вивиана перегнулась через мужа и взяла Эви за руку:
– Не волнуйся, все будет нормально.
Ах, если бы Эви могла в это поверить! А что, если он все-таки решил признать себя виновным? Эви вытянула шею, стараясь не пропустить ни слова из того, что говорит Селина.
Женщина-адвокат подошла к своему столу и вынула из папки список свидетелей защиты.
Эви не сиделось на месте. У нее кружилась голова, ее подташнивало. Солнечный круг над скамьей присяжных поплыл в сторону. Ей необходимо было выйти на воздух.
Селина Коннорс вызвала для дачи показаний Агату Петерсон. Тетя Эгги, как звал ее Коул, показала, что ее сестра временами жаловалась на жестокое обращение со стороны мужа. Седовласая пожилая леди в старомодном костюме говорила коротко и точно. Когда она рассказывала, как ее тринадцатилетний племянник впервые пришел к ней в дом, голодный и продрогший, в голосе у нее звучал металл. Она позвонила сестре, чтобы сообщить, что с Кристофером все в порядке. Муж сестры вырвал у жены трубку. Через два дня приехали двое работников ранчо, чтобы забрать Кристофера домой.
– Что говорила ваша сестра после того, как ее сын вернулся?
– Почти ничего.
– И что вы предположили?
– Ваша честь, я протестую! Предположениям не место при допросе свидетелей!