— Да, с Марса. Это совершенно точно не наш зонд. Странные сигналы. Ту-ут, ту-ут, ту-ут, — тихонько напела она.
— Будем разбираться, — кивнул Энтони. — Это очень, очень ценная информация, Амами! Спасибо.
Он поплыл к люку.
— А еще я вас люблю, капитан, — прошептала ему вслед Амами. — Но не решаюсь сказать об этом.
Энтони сделал вид, что не услышал. Выплыл в центральный коридор, стараясь сохранить то грубовато-мужественное лицо, за которое его порой обзывали то капитаном Пайком, то капитаном Кирком.
И в этот момент таймер снова пискнул, отмеряя окончание ежедневных двадцати двух минут ужаса и позора.
Энтони поднес к губам коммуникатор и произнес:
— Экипажу! Все свободны, спасибо. Попрошу собраться в кают-компании через пятнадцать минут для сеанса связи с Землей.
В кают-компании царило веселье.
— И тут я говорю: «Вы сексист, капитан!» — с хохотом произнесла Хелен, сидевшая в обнимку с Джошуа. — А у капитана в глазах — полнейшее непонима… Ой, извини, Энтони!
Капитан миновал комингс люка и махнул рукой.
— Ничего. Это было… Это было очень свежо. Неожиданно и свежо. Робин, скажи, это не чересчур? Ведь надо будет как-то поддерживать.
— Не беспокойтесь, про дочь — это правда, — засмеялась Робин. — Ну сами посудите, когда я вернусь, мне будет под пятьдесят. И еще все эти космические лучи… Мы с мужем так и договорились заранее. Под Рождество, когда будет самое критическое время полета…
Энтони понимающе кивнул и признался:
— У меня тоже есть несколько заготовок. Я собирался сегодня рассказать вам. Но вы и сами справились.
В этот момент засветился экран дальней космической связи. Пробежали знакомые титры: NASA & Prairie-wolf TV.
Потом появилось лицо генерального продюсера. Где-то за ним, в глубине кабинета, маячили бледные лица руководителя полета и генерального конструктора «Марсианина». Они всегда принимали близко к сердцу истории о неполадках на борту корабля. Генпродюсер порой шутил: «Вы моя лучшая целевая группа — реагируете точь-в-точь как средняя домохозяйка!»
Но им, конечно, слова пока не давали.
— Неплохо, неплохо, — сказал генеральный продюсер. Из его уст это была настоящая похвала. — Очень хороший ход с рождением дочери. Признаться, вы даже меня на мгновение удивили. Сломавшийся прибор — более банально, я помню, у нас такое уже было три месяца назад…
— Вот только тогда это было по-настоящему, — мрачно сказал Андрей, потягивая из пакета молочный коктейль.
— …но с братом — с братом вышло хорошо! Как говорил ваш Станиславский? Верю! Суровый брат из суровой России, шлет смертельный привет в космос!
— Как жаль, что у меня нет брата, — пробормотал Андрей.
Его, конечно же, не услышали. До Земли было почти двенадцать световых минут.
— Ну и с сигналами с Марса — неплохо, — закончил продюсер. — Прошу вас только не скатываться в эту, как ее, фантастику. Не надо марсиан! Нужен лишь намек на них! Нужно ощущение тайны! Понимаете?
Он покрутил пальцами в воздухе.
— Но в целом — хорошо. Когда мы решили добавить в ваше реалити-шоу чуть больше мыла — многие сомневались. Но я настоял на своем решении! И рейтинг сразу пошел вверх. Нас снова смотрит весь мир! Людям плевать на этот Марс, на космос, на все ваши приборы… простите уж за откровенность. А вот настоящие, живые человеческие отношения… Страсти! Любовь и ненависть! Именно это, подлинное и настоящее, позволило сделать рентабельным ваш полет, ваше маленькое космическое путешествие. Настоящие чувства — вот наш девиз! Лишь они имеют значение! Отдыхайте, друзья мои. До завтра!
Экран погас. Руководителю полета сегодня опять так и не дали слова: межпланетная связь дорога.
— А с сигналом что делать? — тихо прошептала Амами на ухо капитану.
— Каким сигналом? — рассеянно спросил Энтони.
— С Марса. Ту-ут, ту-ут, ту-ут…
Энтони подумал мгновение, глядя на пьющего молоко Андрея и флиртующую с Джошуа Хелен.
— Сотри от греха подальше, — сказал он. — Я думаю, ты ошиблась. Это не с Марса, а, например, с Венеры. Очень венерианский звук: ту-ут, ту-ут.
— Хорошо, — пообещала Амами. — Сотру.
И игриво куснула капитана за мочку уха.