Со щелчком захлопнулся веер.
- Что?
- Вы думали, я не знаю, что у вас есть брат, и что он жив и находится в банде вашего любимого фаворита, столь тщательно вами оберегаемого, что доходило до абсурда. Вы всегда прощали Зефу мелкие неудачи, а в случае чего винили скорее себя, нежели его. И, разумеется, у меня начали зарождаться некие подозрения, а, копнув глубже, я узнал, что у вас некогда был брат, странным образом потерянный и даже считающийся мертвым. Вначале я думал, что Зефирантес и есть ваш брат, но потом понял, что это некто другой. Некто, кто также как и вы сообразителен, умен, сноровист и, что немаловажно, обладает схожими чертами лица, манерой держаться и способностью выдавать фантазии за реальность.
- И что же вы узнали, капитан? - Тихий голос Эхмеи пробрал до самых пяток, и будь на месте Аурелио Торми, он бы уже давно начал стратегическое отступление.
- Вы хотите, чтобы я назвал вам имя этого пройдохи, ах, простите, вашего брата? Хорошо, я назову, раз уж память вам вдруг отказала. Так вот, его зовут Руд.
Кто- то уронил подсвечник, грянувший об пол, тем самым обозначив судьбоносность момента, но для Торми звук показался презабавным, подчеркивая глубину смехотворности предположения.
По залу пронесся шелест голосов, украшая звучный храп подстольной братии; для всех стали откровением произнесенные Аурелио слова, и только личная команда капитана продолжала скалить зубки в улыбочках осведомленности.
- Руд… - выдохнула Эхмея, испытывая, видимо, облегчение от сомнительной меткости опасного подчиненного. - И что из того, если это и правда?
- Разве не ясно? Зефирантес портит вашего брата! Неужели вы не хотите наказать его за подобное злодеяние? Подумайте, ведь если бы не Зефирантес, то ваш брат не попал бы под дурное влияние и не стал бы якшаться с таким сбродом, каковым являются Гнусные Черепа. Вы же хотели для своего брата светлого будущего, а не такого, каким оно будет теперь: пропахшим смрадом опустившихся людей и кровью невинных жертв! Преступления Зефирантеса еще более тяжелы тем, что он загубил душу, которую можно было спасти. И неужели вы оставите все как есть и не попытаетесь отомстить с той яростной и беспощадной жестокостью, которую завещал вам отец? Вы не должны мириться с безнаказанностью преступления перед вашим братом, он так юн и неопытен, а это тлетворное влияние Зефирантеса только развращает!
Торми заметил, как упомянутый вздрогнул. Он не сделал этого ни тогда, когда двое палачей спорили повесить его или отрубить голову, ни тогда, когда открылась ложная правда о Руд.
Веер снова пришел в движение; его обладательница явно успокоилась.
- Позволь мне решать, что полезно для моего брата, а что нет. Если, конечно, он у меня есть, - подарила она улыбку капитану.
- Но я настаиваю на справедливости!
- Справедливости, говоришь?! Что ж, будет тебе справедливость. Зефирантес, - неожиданно обратилась она к скованному цепями, - что выбираешь?
- Не велика честь в петле болтаться, но вот вопрос - лучше ли плаха?
- Вы посмотрите на него, того и гляди, жалости попросит, - язвительно уколол Аурелио.
- У тебя, кусачий слепень, не попрошу!
- Ну, огрызайся, пока есть чем, - разразился нездоровым смехом капитан, которого никто не поддержал.
- Заканчивай читать приговор. Казнь остается прежнего характера, - повелела Эхмея.
Мужчина в форме откашлялся и с серьезной миной докончил:
- "Властью данной мне при рождении моим отцом главарем банд Рахелио VII Кровавым, повелеваю казнить Зефирантеса Риенасалантикуса через усекновение главы" За сим подпись: Рудиера-Карделия Эхмея Кровавая.
Заслышав имя, Торми чуть конфеткой не подавился, которую решил сгрызть по случаю безделья. Руд - звучало гораздо лаконичней.
- Здесь нужна ваша печать, великочтимая госпожа, - прозвучало с язвительностью, но намек был так тонок, что не придерешься.
Эхмея взяла свиток, тонкими пальцами придерживая лист, и официальным тоном обратилась к приговоренному:
- Зефирантес, готов ли ты понести наказание?
Зефирантес к чести своей напуганным не выглядел, наоборот, в его взгляде горел вызов, приглушенный покорностью, к которой он, видимо, привык за годы служения лидеру.
- Готов, если такова ваша воля, - склонил он голову, в знак особого уважения. - Но если мне будет позволено сказать…
- Это твое последнее желание? - прервал Аурелио.
- Об исполнении желания и хочу попросить.
- Любопытно! - подхватил капитан. - И чего же ты жаждешь перед смертью?
- Не многого. - Он оглянулся, предлагая выполнить оговоренное, и из темного угла появился Ринго-Ри с подносом, на котором стояли чаши расписанные зелеными листьями.