Лицо Руд превратилось в каменную маску с налетом цинизма. Плохой знак. Уже что-то замыслил!
- Для начала прошу позволения удовлетворить просьбу, высказанную всей организацией о ее присутствии на допросе. - Лед звенел в его голосе, заставляя Зефирантеса припомнить все заныканные по разным углам средства самообороны.
Мужчина колебался. Присутствие всей банды в помещении никогда не доводило до добра. Один два человека еще куда ни шло, но двадцать два!… никуда не годилось. А ситуация наклевывалась взрывоопасная, если не удовлетворить прошение.
Расправив плечи и поправ аляповатый камзол - черный с желтыми разводами, Зеф пригладил густые смоляные волосы, дабы выглядеть соответствующе своему титулу, в его, зефовом, понимании.
- Пусть входят по одному, не шумят и ничего не пачкают.
- Как прикажет ваша светлость!
Все! Теперь не оставалось никаких сомнений, Руд действительно затаил на него обиду, вот только будет ли она смертельной? Перебирая в уме имеющиеся дорогие украшения, Зефирантес примерялся, чем сможет в этот раз купить расположение Руд, хотя… Хотя, он не верил, что все обойдется так просто.
Пурпурная занавесь поободранная и пообшарпанная местами пошевелилась, и через спрятанную за ней дубовую дверь стала пробираться разношерстная толпа, вваливаясь всем скопищем, а не по одному, как он просил. Скорчив недовольную физиономию, Зефирантес попытался держать гнев в узде, но получилось не очень убедительно. Едва взглянув в глаза своего предводителя успевшие подойти достаточно близко шарахались в стороны, налетая на резные подставки с милой сердцу утварью. Ваза из тонкого вриезийского фарфора, перламутровая чашка украшенная молочно-белыми опалами, три маленьких стаканчика из сенейского хрусталя с застывшими кусочками солнечного янтаря на дне… погибли безвозвратно, с душераздирающим звоном разлетевшись на мелкие кусочки. Зефирантес подскочил, потрясая кулаками и стреляя на поражение убийственным взглядом яростных глаз. Он смачно выругался, не стесняясь в выражениях, и послал виновников происшествия витиеватыми путями куда подальше, мытариться там до скончания века. Бритоголовый с испуга жахнулся головой о подсвечник, торчащий из стены, и снес его окончательно, задев висевшее над ним зеркало. Все дружно замерли. Слышно было как кто-то залепетал молитву. Разбитое зеркало как раз то чего им всем отчаянно не хватало, чтобы окончательно и бесповоротно пойти ко дну. Дуновение ветерка залетевшего через приоткрытую дверь прозвучало заунывно и натянуто, обдав всех присутствующих холодком. И вот…
Руд уверенно закрепил на петле покосившееся зеркало, чем, к счастью, предотвратила неизбежное.
Зефирантес со свистом вздохнул; казалось, изголодавшиеся по воздуху легкие не работали столетия. Суеверно сложив крест на крест пальцы левой руки, мужчина снова уселся в кресло, сохраняя величественную осанку и посадку головы на плечах. Стоит держать себя достойно, даже если все здесь потрескается, полопается и превратится в прах. Его глаза обшарили залу минуя следы разрушения - для всех лучше, если сейчас он не будет на них концентрироваться, - отмечая, что в этот летний вечер в личных приемных апартаментах собралась чуть ли не вся банда (за исключениям двух-трех идиотов, которые наверняка застряли на каком-нибудь сверхлегком задании). Ничего удивительного, что их всех принесло сюда, если тот, кого они безрезультатно искали, находится здесь. Из всего скопища народа Зефирантес выбрал одного нужного и подозвал его пальчиком.
Раскланявшись в очередной раз, подметя пол алой накидкой, Руд с веселым огоньком в глазах уставился на Зефа.
- Веди его.
Кивок.
Щелчок пальцев, прозвучавший в глубокой тишине, как удар хлыста, послужил сигналом, и в приоткрытую дверь тут же ввели незнакомого мальчика с понурой головой и со связанными впереди руками. Беленький костюмчик, состоящий из штанов и очень короткого пиджачка, украшенного замысловатой вышивкой, и белые же сапожки на ногах. Зефирантес остановил взгляд на сапогах, и какое-то смутное воспоминание всплыло в голове, но тут же испарилось. И все же… есть что-то важное связанное с сапогами, что-то… Он усилием воли перевел взгляд на рыжие встрепанные волосы мальчугана, и нахмурился.