Софи Ханна Маленькое личико Роман
Моей бабушке Берил,
с любовью
1
Вот я и на улице. Пусть в двух шагах от порога, но все-таки вышла, одна. Проснувшись утром, я и не думала, что это случится сегодня. День казался неподходящим, вернее, сама я была не готова. Все решил звонок Вивьен.
– Пойми, так ты никогда не соберешься, – сказала она, – нужно просто взять и пойти.
Конечно, она права. Надо пойти.
По булыжнику двора, по гравийной дорожке. В руках – только сумочка. Я чувствую какую-то странную легкость. Деревья – будто вязанные из ярких ниток: красные, коричневые, с капелькой зеленого. Небо – цвета сырого шифера. Это не тот обычный мир, где я жила прежде. Все стало отчетливей, будто сама природа, которую я воспринимала как фон или декорацию, требует моего внимания.
В конце дорожки, у ворот, отделяющих «Вязы» от шоссе, стоит моя машина. Водить мне вроде пока не разрешено.
– Какая чушь! – с негодованием отмела врачебный запрет Вивьен. – Здесь рядом. Если придерживаться всех этих новомодных правил, так и шевелиться нельзя.
Физически я готова сесть за руль. Я быстро оправилась после операции. Может, помог гиперикум, который я себе выписала, а может, просто сила воли: я торопилась скорее поправиться.
Поворачиваю ключ и крепко жму на газ. Жужжит проснувшийся мотор. Выруливаю на шоссе и плавно набираю скорость. Не больше шестидесяти миль в полчаса, как шутил отец, когда эта машина принадлежала им с мамой. Я буду ездить на своей «вольво», пока она не рассыплется в прах. Это лучшая память о родителях, и никакие фотографии или вещи не сравнятся с ней.
Опускаю окно, дышу свежим ветром. Сколько еще человечеству нужно простоять в пробках, чтобы люди перестали считать автомобиль символом свободы? Проносясь по пустой дороге, мимо полей и домиков, я кажусь себе сильней и могущественней. Приятная иллюзия.
Думать о Флоренс и растущем между нами расстоянии я себе запрещаю.
Мили через четыре шоссе превращается в главную улицу Спиллинга – ближайшего к нам городка. На середине будет рынок, вдоль дороги тянутся приземистые елизаветинские дома с неяркими фасадами. В некоторых – лавки, в других, как мне кажется, живут престарелые богатые снобы, зануды в бифокальных очках, чахнущие над историческим наследием Спиллинга. Наверное, я к ним несправедлива. Вивьен уж точно живет не в Спиллинге, хотя это ближний к нам город. Если у нее спрашивают адрес, она просто говорит: «Вязы», будто это не дом, а всем известный населенный пункт.
На светофоре роюсь в сумочке, отыскивая инструкции Вивьен. Налево мини-развязка, потом первый поворот направо – и ехать, пока не увидишь вывеску. Вот наконец и она, массивным белым курсивом на ультрамариновом фоне: «Уотерфронт». Сворачиваю в аллею и огибаю квадратное здание под куполом. На задах здания просторная стоянка.
В вестибюле пахнет лилиями. Они расставлены повсюду в высоких угловатых вазах. Под ногами дорогой ковер, из тех, что никогда не выглядят тусклыми, – ярко-синий в розовых розах. Туда-сюда снуют люди со спортивными сумками, одни потные, другие – недавно из душа. Блондинка с колючей прической за стойкой администратора спешит меня обслужить. На значке у нее написано: «Керили». Как хорошо, что у моей дочки нормальное имя со смыслом и с историей, а не какая-нибудь белиберда, словно придуманная командой маркетологов для пятнадцатилетней поп-старлетки. Я опасалась, что Дэвид или Вивьен забракуют мой выбор, но, к счастью, им обоим понравилось.
– Я Элис Фэнкорт, новенькая.
Протягиваю девушке конверт со своими данными и думаю: «Чудно, – ей и невдомек, какое это большое событие для меня».
– А, невестка Вивьен. Ведь вы только что родили дочку! Пару недель назад, если не ошибаюсь?
– Все верно.
Членский билет клуба «Уотерфронт» – подарок моей свекрови, или, вернее, награда за рождение внучки. Годовой абонемент стоит, пожалуй, не меньше тысячи. Вивьен из тех редких людей, у которых богатство сочетается с щедростью.
– Ну и как наша Флоренс? – спрашивает Керили. – Вивьен от нее без ума. И Феликсу тоже повезло – заиметь маленькую сестричку!
Странно, когда вот так говорят о Флоренс. Для меня-то она всегда на первом месте – мой первый ребенок, мое все. Но у Дэвида она вторая.
Феликса в клубе хорошо знают, он бывает здесь едва ли не чаще, чем в школе. Детские турниры по гольфу, уроки плавания, игровые дни в «Чики-чимпс»[1] – пока Вивьен в бассейне, в тренажерном зале, в салоне красоты, в баре… Стало быть, обоим хорошо.
– Значит, вы уже оправились, – подытоживает Керили. – Вивьен рассказывала о родах. Я так поняла, вы натерпелись.