Вряд ли я смогу описать в точности, что я испытывал, глядя вниз. Правда, время от времени землю от меня закрывали снежные вихри. Начав путешествие с крыши, я уже не мог вернуться. Одна ошибка, одно неверное движение, один неожиданный клочок льда – и я смело мог бы записать в список своих инкарнаций понятие «лепешка».
Изо всех сил упершись предплечьями в стенки, я ослаблял усилие в ноги, позволяя им сползти на несколько дюймов ниже, после чего фиксировал их и передвигал вниз руки. И еще раз. И еще.
Так я и спускался – коротенькими отрезками по пять-шесть дюймов, двигаясь по кирпичной канавке в стиле червя. Я одолел футов десять спуска, а потом представил себе навязчивую картинку: бебеку, наставляющего на меня пистолет с расстояния в несколько футов и небрежно выпускающего мне в башку всю обойму.
Я начал спускаться быстрее. Желудок сводило судорогой от высоты и страха. Я слышал собственные жалкие всхлипы – хорошо, что негромкие. Ветер завывал, швыряя снег мне в глаза. На ресницах образовался иней. Плащ почти не защищал от ветра, и я начал непроизвольно дрожать.
Посох я потерял, когда до земли оставалось футов пятьдесят. Он просто выскользнул из моих закоченевших пальцев, и я затаил дыхание. Стук от его падения мог привлечь внимание бебек, в результате чего вся моя затея с этим безумным способом бегства разом потеряла бы смысл.
Однако тяжелый дубовый дрын упал в сугроб и бесшумно исчез из виду. Я постарался последовать за ним, только не так быстро.
Я не поскальзывался до тех пор, пока до земли не осталось около десяти футов. Да и тогда я ухитрился приземлиться более-менее мягко – по большей части потому, что плюхнулся в тот же сугроб, который поглотил мой посох. Я начал выбираться из него и чуть не упал, запутавшись ногами в посохе. Я подобрал его почти утратившими чувствительность руками и выбрался на тротуар.
Светящийся шар мелькнул в дальнем конце переулка, скрылся, появился снова и устремился ко мне.
Лицо Тук-Тука показалось мне непривычно хмурым, даже суровым. Он нырнул ко мне, на лету приложив к губам пальчик. Я кивнул.
– Мне нужно знать, как отсюда выбраться, – беззвучно, одними губами произнес я.
Светящийся шар Тука подпрыгнул в знак согласия и унесся прочь. Я поднял взгляд. По небу метались другие шары мерцающего света – светлячки, которых и не заметить, если не знать, что искать. Ожидая Тука, я принял необходимые меры предосторожности.
Как и прежде, ждать пришлось недолго. Тук отсутствовал меньше минуты и, вернувшись, махнул мне рукой. Он летел первым, а я старался не отставать. Мне становилось все холоднее. Падение в сугроб запорошило меня снегом, который начал таять, а в такую погоду мокрая одежда хуже всего. Мне необходимо было шевелиться. Смерть от переохлаждения, возможно, уступает по зрелищности расстрелу в упор, но мне еще предстояла серьезная работа.
Добравшись до дальнего конца переулка, я услышал далекий, приглушенный снегом и ветром блеющий голос бебеки. Я оглянулся и успел увидеть, как он спустился с крыши тем же путем, что и я, только гораздо быстрее.
Мгновение спустя до меня донесся полный боли вопль – это бебека, спустившись на землю, обнаружил, что в снегу щедро разбросаны гвозди, позаимствованные мною из мастерской. Вопль не стихал несколько секунд. Должно быть, один из гвоздей застрял у бебеки в копыте, и я, несмотря на холод и усталость, не смог удержаться от мстительной ухмылки. Вряд ли этому типу светили в ближайшее время эльфийские танцы при луне.
Что ж, двое бебек уже охромели по моей милости, и я очень надеялся, что это заставит их отказаться от дальнейшего преследования – по крайней мере, временно. Впрочем, кто их, бебек, знает. Я старался не отставать от Тука, уводившего меня глухими переулками все дальше от посланников Летних. Вокруг меня, охраняя с флангов, метались туда-сюда маленькие рождественские огоньки – гвардия Ца-Лорда бдительно несла свою вахту.
В нескольких кварталах от места, где мне удалось оторваться от бебек, я обнаружил работавший круглосуточно продуктовый магазин и ввалился внутрь, в блаженное тепло. Продавец недоверчиво косился на меня, пока я, пошатываясь, рылся в карманах в поисках мелочи, бросил ее на тарелочку у кассы и переместился к стойке кафетерия. Только после этого продавец, похоже, убедился в том, что ему не нужно доставать из-под прилавка дробовик или что там у него лежало, и принялся снова глазеть в темное окно.