Я мотнул головой:
– Как раз сейчас у Совета резервов до опасного мало. Возможно, открытых боев с Красной Коллегией в настоящий момент и нет, но Совету и Стражам потребуется не один год, чтобы полностью восстановить силы. – На мгновение я невольно стиснул зубы. – И за последние несколько лет объявилось много, слишком много чернокнижников. Стражи работают в три смены, чтобы обуздать это явление.
– Ты имеешь в виду, чтобы убить их, – уточнил Томас.
– Я имею в виду, чтобы убить их. Большинство из них подростки, понимаешь? – Я тряхнул головой. – Люччо знает, что я думаю на этот счет. Она отказывается поручать такие дела мне. Из чего следует, что грязная работа достается другим Стражам. Я не хочу грузить их еще больше, втягивая в эту заваруху.
– Меня ты грузить не побоялся, – заметил Томас.
Я фыркнул:
– Их-то я уважаю.
– Ну, хоть это мы прояснили, – сказал он.
Мы объехали снегоочиститель. Он зарылся в глубокий сугроб, напоминая стального персонажа «Ледникового периода», увязшего в асфальтовой трясине. К некоторому моему удивлению, Томасов «хаммер» медленно, но уверенно одолел снежный завал.
– Да, кстати, – покосился на меня Томас. – Куда ты собираешься дальше?
– Сначала главное, – буркнул я. – Мне нужно поесть.
– Тебе нужно поспать.
– Тик-так. Всему свое время. Пока хватит и еды, – настаивал я. – Вон, смотри, «Ай-Хоп».
Он осторожно повернул свою махину к сияющей неоном вывеске.
– А потом?
– Буду задавать людям разные несущественные вопросы, – ответил я. – В надежде получить существенные ответы.
– При условии, что тебя при этом никто не укокошит, – добавил он.
– Именно поэтому я и захватил с собой личного вампира-телохранителя.
Томас остановил «хаммер» поперек трех парковочных мест на маленькой, совершенно пустой стоянке перед блинной.
– Нравится мне твой шарф, – заметил я и сделал попытку принюхаться. Нос болел, но я все же уловил благословенный аромат ванили и клубничного джема. – Это она тебе связала?
Томас молча кивнул. Одетая в кожаную перчатку рука его коснулась мягкой вязаной ткани. Лицо его немного погрустнело. Я сразу же пожалел, что упомянул о Жюстине, навсегда утерянной для брата возлюбленной. Теперь до меня дошло, почему он дотрагивался до ее подарка в перчатках: если этот шарф связан ею в знак любви к Томасу, он просто не мог касаться его открытой кожей. Шерсть обожгла бы его не хуже раскаленного железа. Поэтому он носил шарф, чтобы ощущать аромат ее рук, ее любви, но не смел притронуться к самому подарку.
Каждый раз, когда мне кажется, что моя личная жизнь в глубокой заднице, я смотрю на своего брата и понимаю, что бывает и хуже. Много хуже.
Томас покачал головой, вырубил двигатель, и мы немного посидели в тишине.
Поэтому я хорошо услышал низкий мужской голос, прозвучавший за окном машины.
– Не шевелитесь, оба. – Послышался характерный звук передергиваемого магазина помпового дробовика. – А то убью.
Глава 9
Когда на вас нацелено ружье, у вас имеются два варианта: или действовать быстро и неожиданно для противника в надежде, что вам повезет, или застыть неподвижно в надежде договориться. С учетом того, что для бегства или борьбы у меня было маловато пространства, я выбрал вариант «Б» и застыл как изваяние.
– Полагаю, – с надеждой в голосе поинтересовался я, – у тебя не полноценная армейская модель?
– У нее сиденья с индивидуальным подогревом и си-ди-чейнджер на шесть дисков, – отозвался Томас.
Я нахмурился:
– Это, конечно, на порядок приятнее и круче, чем всякая ерунда вроде брони и пуленепробиваемых стекол.
– Эй, – обиделся Томас. – Я не виноват, что у тебя специфические запросы.
– Гарри, – произнес человек с дробовиком. – Будьте добры, поднимите правую руку.
Я удивленно заломил бровь. В обычный лексикон мордоворотов, приставляющих к вашей голове ружья, редко входят вежливые обороты вроде «будьте добры».
– Хочешь, я его убью, – едва слышно предложил Томас.
Я чуть заметно мотнул головой и поднял руку с растопыренными пальцами.
– Поверните ее, – произнес мужчина на улице. – Покажите мне запястье с внутренней стороны.
Я повиновался.
– Ох, слава богу, – выдохнул голос.
До меня наконец дошло. Я повернул голову к окну.