На диване неестественно полулежал Эврар: его рука откинулась в бок, а живот - прикрыт грязного вида тряпкой. Общий вид - бледнее обычного.
Предчувствие плохого больно кольнуло в сердце.
- Что случилось? - бросилась я к рыцарю.
- Ранили, - Жак сменил грязную тряпку на нетканое полотенце, - Неглубоко. Перебинтуем и заживет...
Ужаснувшись средневековому невежеству, я бросилась в ванную. Бинт, йод, перекись - все это есть.
Ракетой влетела в гостиную, чуть не спотыкнувшись об Эрла. Кошак лежал так спокойно, будто ничего не происходит.
Тут уж я возмутилась.
- Разве можно так безалаберно относиться?! А если там заражение, а если там потеря крови... - набросилась уже на Эврара.
- Я перебинтовал, как мог, миледи, - с достоинством ответил раненый и прикрыл глаза.
Я замерла: это он что, сейчас меня признал достойной? Назвал миледи?!!! Стало так приятно, что я чуть не опрокинула открытый йод.
Но не время отвлекаться.
Разбинтовала рану и ужаснулась.
Запекшаяся кровь прилипла к ткани. Отодрать безболезненно - невозможно. Чтобы размягчить все это дело и промыть под напором - нужно много перекиси или хлоргексидина, а у меня - один флакончик. Местной воде я не доверяла.
- Придется потерпеть, - вздохнула я, и маленькими кусочками, по чуть-чуть, поливая перекисью, принялась отдирать.
Эврар держался, как настоящий мужчина. Только пыхтел или краснел в моменты, когда становилось особенно больно.
Хорошо, что я умею перевязывать - нас этому учили в школе. Я еще раз мысленно возблагодарила директора за то, что ввел дополнительный предмет, и я сделала всё, как надо.
Жак и Эврар впечатлились. Жак ассистировал с чувством уважения и крайнего благоговения. Для него я стала кем-то вроде небожителя или магистра медицинских наук.
Также пришлось пару раз покраснеть под пристальным взглядом старшего рыцаря. Эврар рассматривал меня с таким упорством, будто в первый раз увидел и сейчас решал, что я за букашка такая.
Надо сказать, что до этого самого момента я не рассматривала рыцаря, как мужчину. Хоть это и звучит странно, но для меня он был кем-то вроде ожившего манекена. Но сейчас, когда из него лилась кровь, а он мужественно переносил боль и рассматривал меня помутневшим взором, я застеснялась.
В одно мгновение я увидела многое: и высокий рост, и крепкое телосложение, и мужественный вид, и длинные блондинистые волосы интересного оттенка, и... правильные черты лица.
Если вначале я подумала, что Жак - красавец, хоть и юнец, то сейчас мое сердце дрогнуло из-за Эврара.
Бред Питт нервно курит в сторонке. Очень нервно и завистливо. Потому что наш Эврар...
- Так. Стоп, - одернула я себя вслух, и еще больше залилась краской: все это время я безотрывно смотрела в глаза рыцарю.
Бинтовала руку и смотрела в глаза. Вот стыд-то.
- Что-то подать, миледи? - участливо спросил Жак.
- Не, нет, - я проверила повязки и еще раз осмотрела рыцаря.
Две раны, и вправду неглубокие, были забинтованы. Что ж, пора и честь знать.
- Чай? - дернулась я на кухню, и только за шторкой смогла выдохнуть.
И что это сейчас было? У меня крышу несет от усталости? Не то, чтобы у меня имелся парень или муж, которому нужно хранить верность, но...
Еще раз выглянула из-за шторки.
- Не нужно забивать голову ерундой, - решила я и включила чайник.
Нарезала бутерброды и быстренько переоделась.
Рыцари о чем-то негромко переговаривались в гостиной, а я постаралась расслабиться.
Все в порядке, никто не умрет. Никто ни в кого не влюбился...
Мне просто показалось. А так, как я не искушенная в любви девушка, ну, подумаешь, покраснела чуток. Всякое бывает. Не стоит на этом заморачиваться.
Мне вообще кажется, что я целый день краснею: то на руках у Амбруаза, то перед Эвраром. Слишком много прекрасных мужчин затесалось в моей компании.
Я снова задумалась. Только сейчас могла спокойно выдохнуть и поразмыслить: во что же я ввязалась? Мне навязали портрет и, видимо, под гипнозом, я его взяла. За портретом охотится Монгол, очень воинственный и опасный. В Париже небезопасно вообще - прощай мой фотоаппарат. А еще, я зачем - то повезу это все домой...
Как бы я не хмурилась, выхода из сложившейся ситуации не видела. Что ж, придется плыть по течению и надеяться, что оно меня не убьет. Я зацепилась кольцом за полотенце и с особенным вниманием погладила по камушку.
Амбруаз - неплохой. Он не бросил меня в беде, и, вернув кольцо, выразил намерение и дальше мне помогать. Это уже неплохо.
Я вышла с кухни с подносом. Эрл спал, раскинувшись на пол гостиной, и я не стала будить его. Понятно, что колбасой и хлебом он не наестся, а напоминать про еду и выпроваживать в другой мир я не намерена. Пусть уж лучше здесь спит.
После ужина, который прошел под всеобщее молчание, лично мне показавшееся тяжелым и обременительным - Жак и Эврар не спускали с меня глаз, и мне почему-то неловко было все это ощущать, я наконец-то улеглась спать. Сил не было.
Сначала я хотела поинтересоваться, как там Монгол: жив ли, и собирается ли прийти по мою душу, но передумала.
Завтра у нас целый день, вот тогда и поговорим.
Рыцари тоже отвалились спать. В первый раз большая жилплощадь мансарды была оправдана. Интересно, если бы я сняла маленькую комнатушку, где бы мы все ютились?
Я подтянула поближе к сердцу рюкзак, и удостоверившись, что портрет рядом - отправилась в объятья Морфея.
Как назло, мне не спалось. Сознание томилось где-то на грани, и мозг усиленно пытался соотнести данные.
Портрет, который меняет людей. Но меняет только в плохую сторону - я не видела, чтобы у кого-нибудь отрасли крылья или появился нимб над головой. В то же время Амбруаз дал четко понять, что в моих руках портрет - в безопасности.
Стоит ли его вести в Москву? Если рассуждать рационально, то нет. Я не буду всю жизнь бродить с рюкзаком, мало того, я не подписывалась таскать двух килограммовый портрет по чащобам и весям. А если меня на свидание пригласят?
Амбруаз... Чем больше думаю, тем страннее мне все это кажется. Такой сильный маг, он смог остановить время, вернуть первозданный вид людям... и не в состоянии охранять сам портрет? Да ла-а-дно.
Теперь я не сомневалась, что тот дом, в который я так опрометчиво зашла, принадлежал Амбруазу. И интуиция подсказывала, что разноцветный островок, привлекший мое внимание, не совсем Франция.
Разум буксовал и начал выдавал фантазии, одна хлеще другой, все фэнтезийного уровня. Но ничего не поделаешь! Глубоко в душе я была уверена, что такого переулка, круглого, как стенки колодца, в реальной жизни не бывает.
Получается, Амбруаз специально отдал портрет мне, чтобы тот пошел в народ? Но зачем? Ведь он представляет опасность для всех, кроме меня.
Почувствовав, что зашла в тупик, заворочалась.
Кажется, я что-то упустила из вида...
Чувства и ощущения сказали мозгу заткнуться и перестать терзать измученное существо, то есть меня, сомнениями, так что вскоре я упала в теплую и нежную пелену, и оказалась в знакомом городе мечты футуристического художника...
Я иду по нежно-серому асфальту и напеваю песенку. Почему-то у меня другое мироощущение и я знаю, что все вокруг - правда. И дома, серой лентой устремляющиеся ввысь, и мужчина, идущий мне на встречу.
Сердце радостно заходится в стуке: Амбруаз. Только у него волосы короче, чем обычно, и сейчас больше похожи на земное каре. А еще он моложе и... веселее.
Он хватает меня за руку, дергает вверх, и мы взлетаем.
Это так неожиданно!
Ветер ударяет в лицо, мы стремительно несемся вверх, вперед, в манящие дали. И все было бы хорошо, но мне нечем дышать. Я дергаю рукой, чтобы подать знак Амбруазу, но мы несемся дальше, вверх, в темно-синие облака, подальше от серого города и ненужных оков. Дыхание приходит в норму, и я наслаждаюсь полетом.