- А чем всё это закончилось для Наташи? – всё не унималась Люба.
- Для Наташи? Люба, это очень грустная история. Вы уверены, что хотите это услышать? Я же уже говорил, что закончилось всё трагически.
- Конечно, хочу!
- Она покончила собой. Именно так, даже несмотря на всю ту систему, которая направлена на избегание этого, она всё же смогла. Через какое-то время она стала подавать очень хорошие признаки, говорившие об улучшении её состояния. В какой-то момент за ней перестали так пристально следить, и она совершила то, чего никто и представить не мог. Ночью, в полнейшей тишине, лёжа у себя на кровати она перегрызла себе вены на руке. Жутко? Конечно, жутко… Когда мы её нашли, весь матрас был пропитан кровью, но на её лице была улыбка… Что-то заговорился я сегодня, извините. Занятие уже давно закончилось, так что не смею вас больше задерживать.
Студенты, в расстроенных чувствах от такого резкого завершения занятия, пошли по своим делам. Лишь некоторые останавливались, чтобы посмотреть на него и, о чём-то пошептавшись, продолжить свой путь.
Он не стал им рассказывать, сколько раз просыпался в холодном поту, видя этот взгляд в своих снах. Скорее всего, именно этот взгляд и довёл Наташу до самоубийства. Этот взгляд, который он так старательно забывал много лет назад, снова вернулся в его жизнь.
Почти весь оставшийся день Сергей Петрович провёл в своём кабинете. Он пересматривал дело Николаевой и всё пытался понять, что же он упустил? Почему всё так завершилось? Что теперь было с Женей и Андреем? Ведь Андрей мог найти новую жену, и её вполне могла постичь та же самая участь. Да и с Василием Александровичем они поссорились после смерти его дочери. Всё-таки это они её не уберегли.
До того момента, он никогда не сомневался в принятых решениях на своей работе. После случая с Женей он долго восстанавливался, применяя на себе весь тот груз знаний, который нёс столько лет. Тогда ему удалось вернуться к нормальной жизни, но, похоже, что в этот раз всё будет по-другому. Пора идти домой, там и решение найдётся. Проклятая опухоль…
Он смотрел на один из корпусов Сабуровой дачи, которая, вот уже не один десяток лет, заменяла ему дом, а после смерти жены, и семью, в том числе. Он любил эти здания за их древность и долгую историю. Часто, стоя перед этим старым зданием, он размышлял о том, сколько человек прошло через эти стены, скольким удалось помочь, а скольких так и не спасли. Сколько из них могли быть здоровыми, но кто-то в их окружении или семье задавил их своими действиями, как это произошло и с Наташей. Сегодня он снова вспомнил эту историю и осознал, что тяжесть этой истории, хоть сегодня он её и разделил, не даст ему снова спать. Он снова увидит эти сны, а значит, пришла пора решить этот вопрос раз и навсегда. Опухоль снова шевельнулась, и он поймал себя на мысли, что как врач и профессор должен был давно задуматься о своём состоянии, раз уж он тоже чувствует то, чего чувствовать не должен.
В окнах маячили какие-то силуэты. Он смотрел на них и думал…
***
В обычно ярко освещённой комнате сегодня было темно. Хозяин этого помещения стоял перед окном и что-то высматривал вдалеке. Постороннему человеку могло бы показаться, что он молится, так как его губы постоянно двигались, а руки то и дело что-то пытались изобразить перед грудью.
- Её глаза… - шептали губы человека раз за разом, выбрасывая в закрытое окно эту тихую фразу. - Её глаза…
Рядом с ним лежали два предмета, которые он давно не держал в руках: ружьё и диктофон. Когда-то верные друзья, позабытые несколько лет, снова были рядом с ним: ружьё стояло рядом с креслом, перед которым на столике лежал диктофон. Именно на этот диктофон Сергей Петрович раньше надиктовывал свои мысли, однако сейчас даже не мог вспомнить причину, почему перестал это делать.
Рука потянулась к ружью. Холодный металл успокаивал постоянно несущиеся куда-то мысли и сейчас вернул его к реальности. Диктофон сразу переместился со столика в руку. Он опустился в кресло и, тяжело вздохнув, принялся за уже забытое дело.
«Давно ничего не говорил тебе, мой дорогой дневник. Прошло уже два года, с того момента, когда я сделал в тебе последнюю запись. Ну что же, похоже, пришло время пополнить тебя очередным коротким рассказом, так что не обессудь. Как я понимаю, это одна из последних моих записей, так как, по словам врачей, моя опухоль стала быстро увеличиваться. Ну, да ничего... Скоро всё закончится, и мне больше не придётся марать твои страницы.
Сегодня студенты разбередили мою старую рану. Да, именно так... Они расковыряли, уже хорошо заросшую и забытую рану на моём сердце и моей совести. Прошло пять лет с того злополучного дня, но эти глаза я помню до сих пор. Хотя, честно признаюсь, мне удалось их подзабыть, но они часто посещали меня во снах. Смешно, но я уже и забыл, откуда они взялись в моей жизни, а ведь пять лет назад, я видел их каждый раз, когда засыпал ночью и сразу вскакивал на своей постели, чем постоянно пугал свою, уже покойную, жену. О, эти глаза! Теперь я уверен, последнее, что я увижу на смертном одре, это будут именно они, а также мысли о Женечке и Наташе. Возможно, Андрея я тоже вспомню, ведь именно он был тем связующим звеном, которое держало всю эту историю в том русле, которым ей суждено было идти. Обидно, но я вспомню тех людей, которые моими родственниками не являлись... Моя любимая Томочка, скоро, очень скоро мы встретимся с тобой, кто бы что не утверждал про смерть...
Глаза... Опять они... Теперь я их вижу даже в те мгновенья, когда мои собственные глаза скрываются за веками и моё сознание, на доли секунды, окутывает тьма. Как можно писать что-либо, когда перед тобой стоит этот взгляд? Мама, мамочка, родная моя, почему ты не отдала меня в художественную школу, чтобы я мог зарисовать их и показать людям? Ведь никто же не поверит в это! Ну да, ещё один вопрос без ответа... Мама, прости меня, я не специально написал о тебе, описывая эту историю, это всё эмоции, усиленные предстоящей встречей с барышней в чёрном одеянии. Прости, родная, я не хотел... Учитывая, что, скорее всего это всё равно будет моей последней записью, то хотелось бы сказать «Спасибо» и тебе, мой отец. Ведь это именно ты привил мне эту «полезную» привычку, благодаря которой рак поедает мои лёгкие. Да, это сарказм, папа, именно сарказм... Извини... Подумать только, какой-то части моих пациентов, эта привычка помогает почувствовать себя получше, при этом убивая их изнутри, а меня просто убивает. Стоит признаться, мне тоже доставляло море удовольствия вдыхать этот горький дым, но, на мой взгляд, кроме морального удовольствия мне это больше ничего не давало.
Наташа, как мне жаль тебя, но ничего уже не поделать. Да, сейчас и только здесь, я могу утверждать, со стопроцентной уверенностью: это именно она послужила тем фактором, который привёл тебя в нашу больницу и прописал тебя у нас на то время, пока ты не решилась это сделать. Это всё она и её глаза!
Всё время, что мне приходилось видеть таких людей по своей работе, я знал, что это болезнь. ЗНАЛ! Но сейчас, я весь изъеден сомнениями… Может, и среди остальных людей были те, кто на самом деле не болел? Может, и среди них были такие, как Женечка, совмещавшие в себе две, а может и больше, сущностей? Теперь я уверен, что это было не расщепление личности. Конечно же, нет. Их действительно две и они обе разделяют одно маленькое детское тело. Скорее всего, одной из них там очень тесно.
Но её глаза… О Боже, как такое может быть? Они ответ на тот вопрос, который мучал меня первое время и с которым мне удалось справиться, внушив себе, что такое невозможно. Оказывается, всё может быть…
Томочка, я уже иду. Сейчас...»
10.05.2017г.
Автор – Виталий Ячмень -
Больше историй в группе ВК -
Данный рассказ является интеллектуальной собственностью, частичное или полное копирование ПРИВЕТСТВУЕТСЯ! Читайте, рекомендуйте, комментируйте!