Видно было, как Зойка устала. По ее лбу катился пот, тени под глазами из серых стали сливовыми, как синяки. Может, сказывалась тяжелая ночь, а может - война, воскреснув в памяти, мучила ее, заставляя переживать заново то, что хотелось бы забыть. И еще казалось - щипцы в руках Зойки не деревянные, а свинцовые, с таки трудом она проворачивала их в тазу.
- Дай помогу, - нагнулась к тазу Нона, видя, как от горячей воды поднимается пар. - Нельзя кипятком, кровь не отстирается, желтые пятна потом будут...
Зойка попыталась оттолкнуть ее, но так слабо, будто не было сил в руках.
- Не тронь! - вскрикнула она. - Не тронь, пока не стечет!
Не успела - Нона лишь краешком указательного пальца коснулась воды, чиркнула ногтем, и тотчас неведомая сила отбросила ее к стене, впечатав спиной в плитку. В правом легком вспыхнула такая боль, что Нона не удержалась на ногах - упала, кашляя и хрипя, зажимая ладонью невидимую рану. В ушах стоял грохот, кто-то кричал сквозь него, звал чужим именем. Стало нечем дышать, наполнился железом рот, огнем горело правое плечо, а по ногам медленно полз вверх могильный холод. Она словно издалека услышала звон бьющегося стекла. Со всех сторон обступила горячая тьма, обволокла, поглотила...
Нона с трудом разлепила глаза, уставилась в потолок, пытаясь понять, как оказалась в комнате. Стоило пошевелиться, скрипнув панцирной сеткой кровати, и тотчас подскочила Зойка, бледная, напряженная. Стала заглядывать под веки, щупать пульс.
«Оставь ты меня», - хотела сказать Нона, но язык, рыхлый, как вата, облепленный какой-то дрянью, не подчинился, только горло булькнуло. Нона села, заметив у изголовья полотенце, взяла его и вытерла рот изнутри, снимая вязкую гадость с десен и языка. На ткани осталась длинная нитка. Красная.
Рядом раздалось шарканье и едва различимый скрежет - Нона даже удивилась, как обострился слух. Повернула голову: безмятежная Оля подметала с пола осколки стакана.
- Я уронила, когда тебя в комнату тащила. Извини, красивый был стаканчик. Мамин еще. Жалко. - Зойка покаянно развела руками.
- А оно. То... - Нона не знала, как назвать то, что случилось.
- Платье-то? Я выстирала уже. Сушится на улице. Ты почти полтора часа пролежала. Мы боялись, Нянька вернется с рынка, а ты еще не очнешься. Заболталась, видно, по счастью. Это вот она как раз. «Серая слизь». То, что ты считаешь. Из одежды остатки кипятком надо, я уж почти вымыла, когда ты сунулась.
- А узелок? От него почему ничего не было, хотя весь кровью пропитался? - спросила Нона, с трудом садясь на постели. Зойка помогла ей сесть, Оля подала чашку остывшего чая. Он показался Ноне слишком сладким, никак не желал течь в обожженное магией горло. Она закашлялась, отдала чашку.
- Узелок вот. - Сестра достала из кармана аккуратно свернутый квадрат ткани, снаружи совершенно белый, а изнутри исписанный мелкими рунами. Некоторые из них Нона знала и невольно ужаснулась того, что могло произойти, схватись она за платье всей рукой.
- Новый прорыв был. Под Москвой. Восемнадцать человек мирного населения погибло. На локализацию была брошена магогруппа... В общем, не очень хорошо справились. Очаг заморозили, но двое магов, один старший, генерал-лейтенант магии, подставились под «слизь». Генерала Ольга вытащила, а вот старлей... Не дай бог кому так умереть. Меня в бокс отправили ему нитку повязать, чтоб не мучился, вот и выпачкалась этой дрянью.
В голове Ноны роились вопросы. Не в силах выбрать, который задать первым, она подняла глаза на сестру, будто надеясь, что та, как бывало, без слов поймет и ответит.