Зойка осталась стоять, обиженно насупившись.
- Иди, тебе сказано! - прикрикнул Румянов, обходя стол, словно собирался и сам прочь из кабинета. Приблизившись, он не склонился, а скорее, качнулся к ней, шепнув в ухо:
- Еще раз ослушаешься, Зойка, - посажу на десять суток. Вместе с Олей. И генералы мне не указ. - А потом громко добавил, придерживая дверь: - Привет сестре!
Едва Зойка выскочила, красная от стыда и унижения, из кабинета, как из-за угла вынырнула Оля, прижалась, обхватив за талию. На душе сразу стало легче.
«Ну, сглупила, - сказала сама себе Зойка. - Бывает. А Нонка вечно сунется во все».
- Оленька, ведь я Нону чуть не убила, - всхлипнула она, позволяя, наконец, себе расслабиться. - Она ведь как мать мне была после того, как родителей не стало. Замуж за Антона не пошла, потому что я у нее на руках была. А я вот как ей едва не отплатила! Как я людям-то в глаза бы глядела, если б Нонча умерла!? Словно прокаженная: куда не сунусь - везде кровь, кровь... Умирают все, а я отчего-то живу, дура неуклюжая!
- На войне всегда кровь. И смерть везде. Не станет старуха с косой ходить про линии фронта и спрашивать: «Где моя Зоя Волкова?» - Говоривший вышел из того же укрытия, где дожидалась матери Оля - маленькой ниши с двумя скамейками для ожидающих приема.
Оля бросилась к нему, запрыгала, дергая мать за рукав.
- Здравствуйте, Зоя Васильевна, - сказал он с улыбкой. - Ни разу не видел вас за всю войну с мокрыми глазами, а тут нате, такая слякоть.
- Товарищ Рыбнев! Товарищ политрук! Костя! - Зойка почувствовала, как снова краснеют щеки, на этот раз не от стыда - от радости и смущения. Рыбнев смотрел так тепло, улыбался так искренне, что Зойка улыбнулась в ответ.
- А мы тут как раз с Львом Сергеевичем к нашему общему другу. Помощи просить. Организуем экспериментальный госпиталь для фронтовиков и тружеников тыла, подвергшихся магическим воздействиям. Оно же, сами знаете, какое дело - магическое ранение. Рецидивирует часто. Вот Лев Сергеевич и добился разрешения. Набираем персонал, толковых магов в исследовательский сектор. На самом деле, все, конечно, наш Лев пробивает, он у нас знаете, каков. Думали, может, и вас у Румянова попросить с Олей?
Рыбнев подмигнул, но, заметив погасший взгляд матери и дочери, тотчас рассмеялся невесело:
- Да ладно, шучу я, девчата. Кто ж вас нам в глухомань рязанскую отдаст, таких ценных. Вы, говорят, в группе по борьбе с «Серой слизью»... Не пугайтесь, доступ у меня сейчас достаточный, чтобы так говорить, дурного не будет. Просто... чем леший не шутит, вдруг да отдадут вас Льву Сергеевичу? Поедете?
Оля закивала, схватив Рыбнева за руку.
- Эх, Олюнька, жаль «слово» материнское, а не отцовское. - Он поцеловал девочку в макушку. - Забрал бы тебя в Рязань, мамка и пискнуть бы не успела.
Он подмигнул Зойке, намекая: подыграй.
- Вот умеешь ты так, Оля. Все норовят удочерить. Если б не «материнское» - она бы от меня еще в Берлине на танке Саши Короткова укатила. Уж как дочку такую ему хотелось.
- Так выходит, ты, Ольга, от мамки чуть в танкистки не подалась?! - расхохотался Рыбнев. - Лиха девка! Лет через восемь будет у тебя, Зоя Васильевна, не дочь, а беда. Станешь с винтовкой ухажеров гонять.
- Нет, ее Румянов заколдует - сами разбегутся. Или щит вокруг дома поставит...
Оля надулась обиженно. Веселая насмешливость политрука передалась и Зойке, она тоже поцеловала дочку в макушку и прижала к себе, тормоша.
- Товарищ Рыбнев, - раздался из приоткрывшейся двери голос майора, в котором прозвучал такой холод, что улыбки разом сошли с лиц всех троих. - Зайдите.
- Зоя Васильевна, - быстро проговорил Константин, уже повернувшись всем корпусом в сторону кабинета, куда его вызвали. - Где мне вас искать? Я еще два дня в городе. Давайте погуляем, вы мне все покажете с Олей...
- Идите, Костя, идите. Юрий Саввич ждет. Я вам внизу на вахте адрес оставлю. Мы у сестры моей живем.
Оля толкала и толкала мать под локоть.
- Да что такое? - рассердилась, наконец, Зойка, когда за Рыбневым закрылась дверь. Оля сердито указала пальцем вслед ушедшему политруку.
- Да, я не стану спрашивать, где они остановились. Мне и так в эту мирную жизнь никак не влиться, а ты... Пусть война в прошлом останется, Константин, Лев Сергеевич, все... Мы теперь с тобой другой жизнью живем. Теперь я не раненых вожу и не с магами во всякую дрянь лезу - белье стираю. Между прочим, Клавдия Ершова очень хвалила.
Зойка поволокла упирающуюся Олю вниз по лестнице, толком не понимая, от кого бежит.