- Рука у вас какая... неприятная. Ожог, смотрю, свежий. Могу попробовать заговорить...
- Нет, Леонид Яковлевич. Я тут расчеты ваши взяла домой. Вы ведь сказали, ничего секретного в том, что я считаю сейчас. Так я хотела с вами посоветоваться...
Крапкин засуетился, не зная, что надлежит сделать в такой ситуации - накрыть на стол, чтобы угостить гостью, или убрать с него, чтобы она могла расстелить бумаги с расчетами. Поэтому вопрос Ноны застал его врасплох.
- Мне один военмаг сказал, что результаты сильно изменятся, если учесть... воздействия типа «Материнское слово».
- Да, воздействия, завязанные на полный ресурс... Это, конечно, почти фольклор, но в условиях боя, - Крапкин потер переносицу, - очень может быть. Особенно в нашей с вами задачке. «Серая слизь» - она ведь тоже, так сказать, порождение войны. Началась в самом конце сорок четвертого, как раз наши маги на фронте фиксировали активность фольклорных заклинаний такого типа - «Материнское слово», «Сиротское проклятье» и прочие предсмертные воздействия. Вы умница, что внимательно слушали вашего знакомого, Нона Васильевна, эту переменную определенно стоит добавить.
Он поправил очки и записал несколько цифр на уголке газеты, расстеленной на столике вместо скатерти. Нона заметила, что подобными записями были покрыты не только края газеты, но и вышитая салфетка на тумбочке, и даже местами стены. Уравнения были нацарапаны карандашом прямо на краске.
- Вот как мы с вами поступим: вы чаю выпьете, а я пока в бумажках наших почиркаю, - пробормотал Леонид Яковлевич, вынимая из рук Ноны листы.
- Что за воздействие такое, «Материнское слово»? Я думала, оно только в былинах встречается, а в магической практике - нет.
- Отчего же, - ответил поглощенный расчетами Крапкин. - Просто кто же станет использовать заклятья, за которые нужно платить жизнью, в будничной магопрактике? Это только в экстремальных ситуациях, как подвиг Матросова - грудью на амбразуру. Рядовой Петр Громов уничтожил «Проклятьем солдатского сироты» полдивизии немцев под Корсунью. А все потому, что за сутки перед собственной смертью получил известие о гибели отца, ценой собственной жизни закрывшего щитом от прямого удара ставку командования. Молодой человек попал в плен смертельно раненым и решился прибегнуть к фольклорному заклятью. Разве поступил бы он так в мирное время? Скорее всего, наложил бы магостазис на повреждения и стал ждать медиков.
- А «Материнское слово»? - все гнула свое Нона.
- Эта штука совсем интересная. - Леонид Яковлевич не глядя подвинул Ноне чашку, заметив вскользь: - На плите чайник. Наливайте себе. В комоде у меня печенье овсяное. Не глядите, что на вид страшное - вкусное ужасно. Ах, да... о чем я было...
- О «Материнском слове», - подсказала Нона.
- Да, о «слове». Это воздействие такое, что против него другие бессильны. От такого не заслонишься. Выберет земля своей волей тебя ребенку в матери, и уж ты с ним на всю жизнь связана. Говорят, к совершеннолетию магического подкидыша расстояние почти перестает влиять, но если такие «родственники», исконной магией назначенные, больше чем на три дня расстанутся, род матери три поколения за это платить будет и, скорее всего, пресечется.
- Чем платить?
- Да всякими «без», чего народ наш так любит страшиться: бесплодие, безбрачие, безвременная гибель приемных детей и возлюбленных. Максимум лет десять - и от любой большой семьи останется только горстка одиноких женщин.
- Я, Леонид Яковлевич, в коммунальной квартире живу. На шесть комнат. И во всех - одинокие бездетные женщины, потерявшие на войне мужей или женихов. Этак, по-вашему, вся страна наша от «Материнского слова» отказалась? Одиночество - это не магическое проклятье, иначе вышло бы, что у нас сейчас полстраны проклято. Вы мне скажите, что реально может случиться? Вот, скажем, есть у меня сестра. Вот если бы она отказалась от такого «слова», что бы с ней сталось?
Карандаш Крапкина остановился, маг внимательно и серьезно посмотрел на Нону, словно с легкостью мог прочесть ее мысли, но удерживался от этого из природной тактичности.
- Значит, если ваша сестра откажется от «Материнского слова»...
- Если бы... - поправила Нона испуганно.
- Хорошо, если бы она отказалась, то, скорее всего, сошла бы с ума или предприняла попытку самоубийства. Такая стихийная магия, завязанная на последнюю волю, это очень сильная и непростая вещь, Нона Васильевна. Но если мы предполагаем, что ваша сестра - столь же собранная и серьезная девушка, как вы, умеющая удерживать эмоции под контролем, то... скорее всего, после определенной реабилитации она вернулась бы в прежнее здоровое и жизнерадостное состояние. Возможно, с ночными кошмарами, приступами страха и паранойи, но... вполне в рамках нормальности. Однако вы обе - и это уже не наверное, а совершенно определенно - не сумели бы выйти замуж, вообще построить какие-либо романтические отношения, потому что любой мужчина, к которому вы почувствуете хоть малейшую привязанность, обречен погибнуть в течение года. Обе вы остались бы бездетны, и я очень надеюсь, что свой вопрос вы, Нона Васильевна, задаете исключительно из научного интереса, потому что это было бы очень жаль. Вы, товарищ Волкова... Такая женщина не должна оставаться одна.