– Уильяма Данфорта! Я правильно расслышала? Твоего жениха зовут Уильям Данфорт? – с невероятным удивлением спросила индианка, стремительно вскочив, а затем медленно сев на место. – Скажи мне, – добавила она слабым, но всё же пронзающим до самого сердца голосом, – этот мальчик… то есть этот молодой джентльмен… недавно приехал из-за большой воды?
– Он приехал из Европы год назад, когда умерли его дедушка и бабушка.
– Год, целый год! – пробормотала индианка, с неожиданной силой сцепив руки в молитвенном жесте. Она уронила голову на колени, и всё её тело содрогалось от наплыва сильного чувства, которое перепуганная девушка, смотревшая на неё, не могла объяснить. – Отец небесный, я благодарю тебя! Мои глаза снова увидят его. О боже, будь милосердным! – Эти слова, произнесённые с таким пылом, были заглушены сцепленными руками индейской женщины, и Сара смогла понять только то, что та сильно разволновалась, услышав имя её возлюбленного.
– Вы знали мистера Данфорта? – спросила Сара, когда волнение странной женщины немного улеглось. Индианка не ответила, она поднялась, вытерла слёзы и посмотрела на лицо девушки с нежностью, которая тронула Сару до глубины души.
– И ты будешь его женой? Ты, моя птица птиц!
С этими словами она обняла девушку за шею и заплакала, как младенец; затем, как будто осознав, что выдаёт слишком глубокие чувства, она подняла голову и попыталась успокоиться; Сара смотрела на неё, взволнованная, ошеломлённая, неспособная объяснить этот неожиданный взрыв чувств у той женщины, которая обычно держалась так тихо и спокойно. Индианка несколько мгновений молчала, задумавшись, а затем подняла глаза; они были полны скорби, и всё же в них оставалось какое-то нетерпеливое выражение, которое показывало, что она не до конца подавила своё волнение.
– Умерли… они оба умерли… то есть его дедушка и бабушка? – серьёзно спросила она.
– Да, они оба умерли. Он мне так сказал[15].
– А он… этот молодой человек… где он теперь?
– Три часа назад был в отцовском доме.
– Хорошо, пойдём.
Они обе поднялись, пересекли поляну и медленно и молча двинулись по тропе к вигваму. Девушка терялась в догадках, а её подруга, казалось, глубоко задумалась о чём-то очень серьёзном. Её лицо то было печально, то освещалось выражением волнения, нетерпения и нежности.
В лесу сгустились послеполуденные тени, и Сара, желая попасть домой до темноты, отказалась войти в вигвам. Индианка ненадолго вошла туда и вернулась с куском берёзовой коры, на которой она набросала карандашом несколько слов.
– Передай это молодому человеку, – сказала она, положив кору в руку Сары, – а сейчас спокойной ночи… спокойной ночи.
Сара взяла кору и торопливо пошла по лесной тропе. Она была взволнована, она чувствовала, что должно произойти нечто болезненное. С любопытством, которое было вызвано странным поведением индианки, она прочитала записку на куске коры; там была просьба о том, чтобы Уильям Данфорт встретился с автором сегодня вечером в указанном месте на берегу речки Катскилл. Под посланием стояла подпись: Малеска.
Малеска! Странно, но Сара Джонс раньше не знала имени индианки.
Глава 14
Диким был её вид, диким был её облик,
Волосы струились по её плечам…
Пряди, которые никогда не будут затенять её лоб,
Поднялись на её голове;
Казалось, её фигура стала выше…
В бледном свете луны из бледных губ
Вырвался неистовый крик…