— Эх, Драко, Драко, я ведь главный аврор не просто так. И место свое заслужил. Уж кое-что я могу понять сразу. Например, что передо мной не Скорпиус Малфой. Когда я понял? — удобно расположившись начал рассказывать Поттер, — когда ты вошел. Все мои сотрудники, кроме моего секретаря обращаются в аврорате – «Главный аврор Поттер, разрешите войти», включая твоего сына. Так что с первых секунд я понял, что вошел не Скорп. Да и к тому же он не стал бы стоять в дверях, не в его это привычке. Как я узнал, что ты это ты? Предложил выпить тебе. Мало того, что ты не отказался, так еще и выпил не просто коньяк, а коньяк с разрушающим действием оборотного зелья. Ты стал собой. Вы ведь со Скорпиусом одного размера, поэтому ты ничего и не заметил, а метка была закрыта аврорской формой. Кстати, тебе она очень идет. Когда я увидел, кто сидит передо мной, думал только об одном: как не дать тебе уйти. Как тебя не спугнуть.
Драко осмысливал сказанное.
— А голос?
— Последние разработки наших аврорских лаборантов — умников. Голос остается еще на некоторое время, чтобы не выдать, что действие оборотного прошло.
— Но ты меня уже здесь назвал Скорпиус! Зачем? — допрашивал Драко.
— Я дал тебе последнюю возможность уйти, не хотел тебя принуждать. Но так боялся, что ты это сделаешь.
— Но ведь ты же…
— Нет, нет, нет, Драко, сейчас моя очередь задавать вопросы. Что же побудило тебя принять оборотку и под видом Скорпиуса прийти ко мне? Почему ты решил, что у меня с твоим сыном отношения?
И правда что? А вот то, что Драко Малфой был очень любопытный и иногда подслушивал. Особенно если это касалось его драгоценного сына. А вчера к драгоценному сыну пришла подруга Марта Забини, и они сразу закрылись у Скорпа в комнате, что показалось весьма подозрительным. Вот тут-то Драко согнувшись совсем неподобающим образом пристроил ухо к щели в двери. Слышно было плохо, но то, что нужно, как посчитал Драко он услышал.
— Скорпиус, — звонкий голос Марты всегда радовал Драко при подслушивании, — ты понимаешь, что он твой начальник, к тому же был женат, после развода никого к себе близко не подпускает, хотя желающих хоть отбавляй! Или я чего-то не знаю? — рассуждала девушка. — Ты многого не знаешь, Марта, Поттер — огонь, — говорил восхищенно теперь сын, — он сводит меня с ума. Утопаю в его глазах. Я буду его, а он моим. Как удачно, что он развелся с этой дурой, она вообще ему не подходила, ошибка молодости. Завтра уже завтра, Марта, мы займемся самым жарким сексом у него на столе. Я влюблен Марта, влюблен. Я признался Гарри, он согласен…
Дальше подслушивать Драко не смог. И так услышал предостаточно. Грусть и отчаяние заполонили душу и сердце бедного Драко. Как же так произошло? Как случилось, что кошмар невзаимной, несчастной любви перешел по наследству. Ведь проклятого Поттера любят тысячи, если не миллионы. Поттер разобьет сердце Скорпиусу, как когда-то разбил ему и заставил жить с незарастающей кровоточащей раной.
Драко осознал происходящее сразу после войны. Когда не мог видеть фотографии улыбающегося Поттера в газетах и журналах, но и не смотреть не мог. В нежной привязанности к бывшему врагу, боялся признаваться даже себе. Любовь прятал глубоко, прикрывая неприязнью. Неозвученные чувства душили, но рассказать о них он ни кому не мог. Во-первых, герой сразу после войны женился. Во-вторых, Драко был пожирателем смерти, куда ему до золотого мальчика. И, в третьих, он боялся, что кто-то узнает о его постыдной тайне. Очень, очень боялся.
А теперь и сын стал очередной жертвой Поттера. Завтра маленький, наивный Скорпиус, отдастся на столе, беспощадному разбивателю сердец. Поттер воспользуется Скорпом и поступит так же, как и с вереницей любовников — бросит. Ведь всем известно, после развода герой не заводит серьёзных отношений. Для него люди, как одноразовые перчатки у маглов. Нужно срочно спасать единственную и горячо любимую кровиночку. И Драко придумал план. Весьма хороший, как ему показалось.
Он сам завтра под видом Скоприуса придет к Поттеру. И убедит главного аврора в абсолютной невозможности интимных отношений. Если потребуется, Драко не побрезгует наложить обливиэйт на обоих. А ещё лучше, если бы Поттер дал непреложный обет, в котором пообщал никогда в жизни не прикасаться к наследнику Малфоев. Ведь сын ещё такой молодой, неопытный, найдет свою настоящую любовь, а не этого сердцееда.
Всю ночь Драко думал не смыкая глаз, взвешивал все за и против. Утром спустился в мэноровскую лабораторию и сварил легкое снотворное, а вот оборотное зелье у лорда имелось в запасе. В полдень вызвал к себе сына, сказал что-то невразумительное и просил подождать минуту, вручая дымящийся отвар в фарфоровой чашке. Довольный собой Драко выходя из комнаты видел как Скорпиус попивал сонный напиток. А когда вернулся, отпрыск крепко спал в кресле. Драко перетащил сонного наследника на кровать, раздел и облачился в форму аврора. Затем выпил другое зелье, не забыв добавить волос сына. И превратился в Скоприуса Малфоя. Нежно погладив любимое чадо по голове, он по-отцовски поцеловал в висок и прошептал: «Это все ради тебя».
На пороге остановился, наложил инкарцеро для надежности и решительно аппарировал в аврорат. Вся решительность сошла на нет, когда он увидел Поттера. Такого ненавистного, невозможного, недосягаемого, изумительного и до сих пор любимого. Слова же, которые намеревался произнести холодно и резко, говорил неуверенно и выглядел жалко. Но, несмотря на все трудности, добился желаемого результата. Поттер пошлет Скорпиуса подальше, а раз он так сказал, то так и будет. Миссию Драко посчитал выполненной, даже обливиэйт не понадобился, мысленно похвалил он себя, пока … Пока этот Поттер, самым безобразным способом не стал соблазнять.
И Малфой столкнулся ещё с одной проблемой, а именно с телом, которое покрывалось мурашками и неконтролируемым возбуждением.
Драко уверенный внешне, язвительный, гордый и высокомерный, был очень ранимый, закомплексованный и даже брезгливый в сексуальном плане. Он не мог с кем попало вступить в интимную связь. Даже с Асторией впервые поцеловался спустя два месяца, когда привык, а сексом занялись, как полагается, после свадьбы. Со временем Астория стала для Малфоя нужной, родной, своей, но не любимой. Он испытывал к ней огромную благодарность, а холодность старался компенсировать всеми доступными способами. За время, что они прожили вместе, Малфой никогда ни в чем не отказал Астории. После того как её не стало, неудивительно, что и у Драко не стало ни личной, ни интимной жизни.
И у Малфоя возник второй план: переспать с Поттером и все-таки наложить на него обливиэйт. А потом, можно, и на себя наложить заклинание или слить воспоминания в омут памяти и тогда до конца жизни ему будет на что дрочить. Так он и сделал, под видом Скорпиуса отдался развратному искусителю, бессердечному герою и своей тайной любви. Дело остается только за тем, чтобы стереть память главному аврору…
— Драко, — вывел из его размышлений Гарри, — так ты мне ответишь, почему подумал, что у меня с твоим сыном что-то есть?
Малфой закатил глаза, но все же ответил.
— Ну, вышло недоразумение, мне показалось, что ты к Скорпиусу неравнодушен и хочешь совратить мальчика.
Поттер на секунду замер, глаза округлились, а затем заливисто расхохотался, закрыв лицо руками.
— Совратить мальчика? — он не переставал смеяться, — Драко, боюсь это невозможно. Совращать кого либо — это привилегия Скоприуса. Это он в аврорате первый змей-искуситель и поверь, перед ним трудно устоять, многие стали жертвами.