— Э… э… окончательное решение по этой проблеме будет за Калифорнийским земельным управлением… — начал было он нащупывать безопасный путь. Но президенту и этого было достаточно.
— Калифорнийское земельное управление! — почти провыл Фред Фултон высоким голосом.
— Калифорнийское земельное управление, — снова пропел он эту фразу, словно это была самая замечательная шутка, которую он когда-либо слышал. — Послушайте, Латхам. Я знаю, что такое Калифорния. Не морочьте мне голову. Калифорния — мой штат, и отсюда я начал свою карьеру. Те люди, кто сделали Калифорнию раем земным — все они мои друзья. Я не могу вмешиваться в работу земельного управления и влиять на принятие решений. Это было бы неправильно. Но, за исключением двух-трех бюрократов, поддерживающих вашу идею киностудии в горах Малибу, все остальные мои друзья. Вы меня поняли, Латхам? И еще. Я могу устроить пресс-конференцию на федеральном уровне, посвященную проблемам экологии и защиты окружающей среды. А ведь вы сами прекрасно знаете, как пресса любит красочные примеры. А лучший пример, чем снимки Алабамы, трудно представить. Ну и еще кое-что можно предпринять. Что вы скажете, например, если мы отзовем вашу лицензию на телепередачи по федеральной системе связи в Чикаго? Латхам, что вы на это скажете?
Дик Латхам ничего не хотел говорить на эту тему кому бы то ни было, тем более президенту. Он отлично знал, что все это будет очень и очень плохо. Но Латхам успел успокоиться и собраться с мыслями. Теперь он был настроен только на победу. Сама по себе киностудия «Космос» была лишь маленькой частичкой империи Дика Латхама. Ей не могли серьезно повредить такие неприятности, что сейчас происходили в музее Гетти. Он отлично понимал, что президент выполнил свой долг перед старым другом и с блеском разыграл домашнюю заготовку своего разговора с Латхамом. Попутно выяснилось, что Фред Фултон отлично был осведомлен о всех проблемах Латхама с организацией телевидения его корпорации в Чикаго. Но и в этом ничего страшного не было, кроме угрозы потери некоторых сумм денег. Чуть страшнее была угроза пресс-конференции. Издатели конкурирующих с ним газет и журналов не преминут воспользоваться представившейся возможностью и постараются растерзать его на части… Латхам продолжал напряженно размышлять. Одно ему сейчас было совершенно ясно. Было совершенно безрассудно продолжать борьбу за проведение в жизнь планов по строительству киностудии «Космос» в горах Малибу. Но, даже уяснив все нюансы возможных негативных последствий для себя, Латхам понял, что не в состоянии отступить, бросить свою затею. Он сейчас вел смертельную войну с Алабамой. Он сейчас сражался против своего покойного отца, который не верил в способности своего сына.
Черт, теперь он будет вести войну еще и с президентом. А он, хоть и был фигурой номер один, но все же не был Господом Богом! Латхам переживет неудачу в схватке за телеэфир Чикаго. В конце концов, зачем нужно столько денег, если нельзя с их помощью выполнить любое свое желание?! Так, он нашел правильный выход. Его последние слова оказались как нельзя кстати. Пусть последнее слово в этом споре будет за Земельным управлением Калифорнии. Если они вынесут положительное для Латхама решение, а это ему казалось наиболее вероятным, то он забудет все нынешние мелкие неприятности. Латхам выпрямился, принял воинственный вид. Перед ним сейчас стоял его Верховный Главнокомандующий, первое лицо Америки, президент, и ждал его капитуляции. Не тут-то было!
— Я внимательно выслушал вас, мистер президент. Вы делаете то, что обязаны делать, и никто не вправе вам помешать. Но и вы мне не помешаете осуществить мои планы. В истории полно примеров тех, кто всячески сопротивлялся поступательному движению прогресса и любым переменам. Я никогда не собирался стать подобным тормозом.
У президента от изумления расширились глаза, когда он услышал совершенно невероятный, с его точки зрения, ответ Латхама. Этот разбойник не собирался сдаваться, более того, он еще и бросил вызов! Но это было именно в духе миллиардера. По-иному поступить не мог. Президент Фред Фултон был главным калибром оружия, использовавшегося в борьбе против Латхама. Он честно вел свою партию, и не его вина в том, что Латхам смог выдержать и отразить удар. И потом, престиж президента нельзя было подвергать риску бесконечно, да еще во время публичных разборок. По крайней мере, самому президенту, это было совершенно ясно. И он молча крутанулся на высоких каблуках и вышел из комнаты.
Алабама не застал последнего мгновения и не смог оценить молчаливый диалог между президентом и миллиардером. Он отошел чуть раньше, еще когда Фред Фултон проводил свою массированную атаку на Латхама. Алабаму интересовал еще один человек в этой толпе, и он искал его. Наконец он ее заметил. Он стремительно продвигался к Пэт сквозь толпу. Но старался сделать это таким образом, чтобы она его не заметила. На поясе у него болталась «Лейка». Алабама не волновался на ее счет. Он был уверен, что все пройдет как надо, что Пэт Паркер будет на стороне ангелов небесных, а значит, и на его стороне в борьбе со злом… За несколько метров до нее Алабама остановился, навел камеру на ее лицо, прикинул расстояние, освещение и диафрагму… Все это сложилось у него в одну тысячную долю секунды в четко выверенное движение фотографа-профессионала. Вот именно сейчас он выполнит просьбу Пэт и сделает обещанный ей портрет. Да, он сделает портрет для нее, и пусть она делает с ним что хочет, пусть отдаст его своему любимому Тони Валентино…
Алабама смотрел на Пэт и восхищался девушкой, ее гордо посаженной головой, независимой манерой держаться, задорным блеском ее голубых глаз. Он смотрел на девушку, но видел, как встает солнце над каньоном Малибу, как его первые лучи окрашивают волшебным цветом суровые скалы, заставляя их сверкать и переливаться… Алабама едва слышно позвал Пэт по имени. Она обернулась на зов Алабамы, и он запечатлел на пленке ее бесподобную улыбку. Так! Он сделает портрет, и его работа станет символом начала новой жизни прославленного художника.
— Алабама! Ты вновь фотографируешь?
— Да, и уже сделал несколько работ, — улыбаясь сказал Алабама, поправляя «Лейку» на поясе.
— Ты можешь поклясться, что это не твои прежние работы, а новые? — недоверчиво переспросила Пэт.
— Да, могу. Мне самому они очень понравились. Получилось просто чудесно, и они производят эффект бомбы. Даже я сам не могу спокойно на них смотреть, — засмеялся Бен Алабама.
Пэт была вторым человеком в мире, кто знал егс секрет — то, что он уже десять лет не фотографирове ничего нового, а пользовался своими старыми запасам!-негативов. Пэт смогла добиться невозможного — она пробудила в нем жажду к жизни и творчеству. Она заставила его снова взять в руки фотоаппарат.
— Пэт, тебе они понравились?
— Не то слово, Алабама. Они уже выше обычного понимания. Это чистое искусство. Как тебе это удалось? Как ты смог прорваться?
— Ты мне помогла в этом. Ты меня словно «размочила». Ты единственная, кто посмел сказать мне всю правду, даже нелицериятную для меня. К тому же Латхам закусил удила, и его надо кому-то остановить.
Говоря все это, Алабама внимательно смотрел на девушку. Приближалось время принятия решения. Сейчас они явно наслаждались обществом друг друга, но сколько такая радость продлится? Что предпочтет Пэт?
А сама она судорожно сглотнула, так как еще не смогла прийти к какому-то определенному решению. Пэт очутилась на острие бритвы. С одной стороны был Тони и Алабама. С другой — Латхам и киностудия, где она была режиссером. Правда, над всем этим возвышались волшебные горы. Малибу, смотревшие на Пэт со стен музея Джона Поля Гетти. Глаза Алабамы блестели искорками. Он ждал ее ответа, и Пэт решила, что не заставит его долго ожидать. Ее сердце подскажет Пэт правильный ответ. В это время Алабама за спиной Пэт приметил Тони Валентино. Он тоже смотрел в их сторону, наблюдая за Алабамой и Пэт. Но Пэт об этом пока не догадывалась.
— Так на чьей стороне ты, Пэт? — спросил наконец Алабама.
Пэт замерла — даже сейчас она все-таки до конца не была уверена в том, что сможет дать окончательный ответ. Но его надо было дать. Зажмурившись, она выдохнула: