— Я с тобой, Алабама.
Алабама готов был подпрыгнуть до потолка, пробежаться босиком по углям, сделать еще что-нибудь в этом роде. Он хотел заключить ее в свои медвежьи объятия. Да, он хотел этого, и немедленно. Но еще больше он хотел убедиться, что не ослышался, что все понял.
Ему не нужна была даже капелька сомнения.
— Ты не будешь больше на него работать? Ты уйдешь из киностудии и из журнала «Нью селебрити»? — требовательно произнес Алабама.
— Я буду работать у него до тех пор, пока смогу заставить его отказаться от планов создания киностудии в горах Малибу.
— А Латхам может отказаться от снимаемого фильма, и тогда карьере Тони придет конец. Ты готова пойти на такой риск? — Алабама говорил это, уставившись прямо в глаза Тони Валентино, незаметно подошедшего к Пэт со спины и все хорошо слышавшего.
— У Тони есть талант, и он сам в состоянии не дать ему пропасть. Он найдет способ реализовать его. Моя помощь ему не нужна, — сказала Пэт.
Боже! Почему получается так, что, делая правильные, по сути, вещи, приходится предавать людей. А сейчас она предавала Тони уже во второй раз. Да, именно так все и выглядело. Пэт старательно пыталась разобраться ь своих чувствах, но тщетно пыталась она навести порядок в мыслях. С одной стороны, девушка испытала заметное облегчение от того, что решение наконец принято. С другой стороны, перед ней открывалась дорога в совершенно неопределенное и непредсказуемое будущее. Все произошло так стремительно, ее старая жизнь и работа снова кончились. Возможно, она найдет новую работу уже в ближайшем будущем, а если нет? И она навсегда потеряла Тони. Пэт дорого заплатила за свое решение…
Алабама двинулся навстречу Пэт, и она уткнулась носом в его крепкое плечо. Наконец-то впервые за долгие дни она снова почувствовала себя в безопасности. Какое же это приятное чувство — ощущать себя за крепкой каменной стеной, ограждающей от враждебного мира, подумалось Пэт. Она на некоторое время забыла о всех своих переживаниях в объятиях старого Бена Алабамы. Но он не ослаблял своего давления.
— Пойдем к Латхаму прямо сейчас и все ему скажем. Он не сможет выстоять против нас. Мы заставим его отступить, — гудел он ей в самое ухо.
За спиной Пэт Паркер все еще стоял Тони Валентино Она так и не увидела его, но Алабама не спешил. Будь что будет, решил он. Время все расставит на свои места. И он потащил Пэт туда, где он оставил Латхама сражаться с президентом. Вокруг Алабамы столпились его верные оруженосцы-единомышленники. А сам президент должен быть где-то рядом.
— Привет, Дик, — просто поздоровалась с Латхамом Пэт.
— Ты тоже? — спросил он. Пэт показалось, что он обо всем уже догадался и задал этот вопрос из чистой формальности.
— Дик, брось… Это плохо, это неправильно. Теперь все увидели это благодаря искусству Алабамы…
— Я не могу отказаться от своего дела.
Латхам отвел глаза от Пэт. В его голосе не было следов ни гнева, ни раздражения. Ощущалась лишь безмерная усталость человека, вынужденного вести войну с целым миром и при этом тянуть довольно тяжелый воз…
— Если ты это сделаешь, я не смогу работать с тобой дальше. Я не смогу работать и в «Нью селебрити». И мы больше не сможем оставаться друзьями.
Значит ли что-нибудь для него она, Пэт. Затронут ли его душу ее горячие слова?
— Что ж, придется обойтись.
— Обойтись? — Гнев буквально захлестнул Пэт. — Когда же ты перестанешь разыгрывать из себя Господа Бога, Дик Латхам? Тебе бы лучше перестать играть роль маленького мальчика, что все время прячется в глубине души. Ты отрываешь мухам крылья и пускаешь кораблики в канаве. Ты все время врешь и притворяешься, и все ради этих проклятых денег. Ты страшно горд и рад, когда тебе удается заработать еще и еще. Ты невероятно богат и так же невероятно духовно беден, Дик Латхам. Тебе просто необходимо научиться заботиться о людях, дорожить ими. Иначе будет поздно. Никто и никогда не сможет тебя полюбить…
— Слушай, Дик. Слушай, что тебе говорят… раздался голос из толпы.
Дик Латхам взглянул туда и увидел Роберта Редфорда, который снимался в фильмах в ролях, очень напоминающих по своему характеру тип Алабамы. В свое время этот человек попал в штат Юта, влюбился в его природу, основал местный фонд защиты окружающей среды и дикой природы. С тех пор он навсегда отдал сердце экологистам. И сегодня здесь он был на стороне Алабамы против Дика Лат хама.
— Эй, Дик, не зарывайся! — раздался еще чей-то голос. Это был Мартин Шин, неофициальный мэр Малибу и один из гостей Латхама на той памятной вечеринке. Он тоже любил и понимал природу. Он любил песчаные пляжи Малибу и был готов сражаться с любым, кто посмеет на них покуситься. За это его любили многие в Малибу.
Звезды начали собираться в плотную группу вокруг него.
— Если ты это сделаешь — я никогда не буду работать в «Космосе», — пригрозил Мел Гибсон.
— Никто из нас не будет на тебя работать… — услышал он неподражаемый голос Барбары Стрейзанд.
Затем голоса постепенно повышались в тональности, слились в единый напев «мы не будем на тебя работать… мы не будет на тебя работать…». Все было похоже на дурной сон. Затем в задних рядах подняли руки и стали покачиваться в такт скандированию…
Дик Латхам вздрогнул. Он знал, что у каждого человека есть удачные моменты, когда все ладится само собой, и неудачные. Тогда, что бы человек ни предпринимал — все не ладится. Кажется, у арабов есть даже такая поговорка: «Если человеку не повезет, то его и на верблюде собака укусит…» Вот и сейчас Дик попал в такую переделку. А единственная в мире девушка, которую он мог и готов был полюбить всей душой, стояла в первых рядах этой кричащей, вопящей толпы… Он вспомнил угрозы президента Америки существованию его информационной империи. А теперь еще и эти кинозвезды намеревались устроить звездную забастовку. Забавно, звезды Малибу пикетируют киностудию «Космос». В то же время Латхам ясно понял, что если он и дальше продолжит свой безрассудный курс, то он рискует потерять гораздо больше, чем деньги смогут ему компенсировать. Как это Пэт тогда сказала — тебя никто и никогда не сможет полюбить…
Латхам поднял руку, призывая всех к тишине.
— Очевидно, я ошибся в расчетах. Я прекращаю осуществление планов в Малибу. Здесь не будет построена киностудия «Космос».
В зале раздался вопль одобрения и радости победы. Слушая эти крики, Латхам постепенно приходил в бешенство, которое исподволь разгоралось, наконец заполнило его всего и грозило захлестнуть его с головой. Алабама выиграл, а он проиграл. Но Дик не мог с этим смириться.
Это было противно его натуре. И в его голове постепенно стали складываться некие планы, охарактеризовать которые можно было одним словом — реванш.
Латхам пошел прямо к выходу, грубо расталкивая людей, попадавшихся ему на пути. Он прошел мимо Алабамы, на лице которого сияла победная улыбка, а сам он был воплощением живого триумфа.
— Не знаю, сделаешь ли ты еще хоть одну фотографию в своей жизни, — произнес он сдавленным голосом человека, на шее которого только что затянули петлю…
Пэт Паркер смотрела, как он уходит, и в ней снова боролись противоречивые чувства. Она была рада, что Латхам сдался, отказался от своих планов насчет киностудии. В то же время ее страшно пугало то, что сейчас произошло. Она стояла во главе всей этой толпы, вынудившей его отступить. Дик никогда ее не простит и не забудет. Начиная с этого момента, он считает ее своим врагом. Это ее пугало и печалило одновременно. Было нечто, что она любила в Латхаме, и очень сильно. Внезапно она поняла, что ей надо побыть одной. Ей сейчас было не до поздравлений Алабаме с его блестящей победой, потому что его победа обернулась ее поражением. Она хотела одиночества, чтобы подумать о себе, о своем будущем, наметить хоть какие-нибудь перспективы. Ее мир оказался внезапно и грубо перевернут с головы на ноги или наоборот. Она еще сама не определилась как. Пэт позволила толпе увлечь себя в потоке к выходу, но там, где все сворачивали налево, она ускользнула вправо. Перед ней была дверь с табличкой «Скульптура и рисунки», но ей было абсолютно все равно что там. Главное, что в этой комнате не было никого. Она пошла туда. Наконец-то желанное одиночество. Но что это? Она услышала чьи-то шаги за своей спиной и резко обернулась.