В апреле 1828 г. Рерэ Кайе Прибыл по реке в Кабару, порт на Нигере, расположенный в семи километрах от города. Он писал, что видел вокруг себя только затопленные болота с водоплавающими птицами… Из этих огромных болот открывался вид на деревню Кабра (Кабара), расположенную на небольшой горе, предохраняющей ее от затопления. Его заверяли, что в сезон дождей вода в болотах поднимается на десять футов, и это показалось ему «огромной глубиной для столь обширного пространства, ведь тогда большие суда могли бы швартоваться возле Кабры». Апрель — конец засушливого периода. Р. Кайе видел огромные болота и до Кабары добрался по воде.
Мне пришлось быть в Кабаре в апреле 1975 г. и мае 1984 г. Там, где когда-то резвились водоплавающие птицы, теперь пустынный ветер пересыпал песок. Взор нигде не встречал ни пятнышка воды. Русло реки проходит километрах в 10–15 от Кабары, которая принимает суда только в разгар дождей, в течение очень короткого времени. Засуха, наступление пустыни разительно изменили эти места. Канал, некогда прорытый между Кабарой и Томбукту, сегодня обвалившийся и засыпанный песком, уже давно не заполнялся водой.
Вода — самое дорогое, что есть в этих местах. Утром, еще до того, как начинает работать электростанция, у колонок выстраиваются очереди с ведрами и тазами. Когда нередкая здесь авария останавливает насос, вереницы людей с ведрами на головах тянутся в пески к колодцам. Вокруг Томбукту построено 13 бетонированных колодцев для кочевников. Соответствующая программа предусматривает доведение таких колодцев до полусотни. Еще один специальный проект нацелен на сооружение цепи колодцев на древнем соляном пути из Томбукту в Тауденни вдоль караванной тропы. В рамках того же проекта «Соляной путь» ведутся с помощью ООН изыскательские работы на пресную воду в районе Арауана. Однако собственно городу Томбукту это ничего не дает. И небольшая электростанция на солнечной энергии (1400 вт), качающая воду для населения Кабары, конечно, тоже не решает проблемы. Нужны более основательные сооружения, но средств, как всегда, на это не хватает.
Нет воды — нет и зелени. Растительность города крайне бедна. Утром я наблюдал, как солдаты из здешней воинской части ведрами таскали воду для полива нескольких крохотных акаций, посаженных ими на центральной площади и окруженных сложными металлическими конструкциями, напоминающими противотанковые ежи, на которые к тому же были надеты мелкие стальные сетки. Мера необходимая, ибо многочисленные козы, бродящие по городу, не преминут полакомиться ветками и корой.
Можно было бы еще долго говорить о социальных проблемах Томбукту, но они мало чем отличаются от тех, которые стоят перед Дженне. Жизнь здесь проходит в другом измерении, словно в стране остановившегося времени, где процветает только всемогущее и неистребимое племя малийских коммерсантов. Сегодня очень трудно предсказывать далекое будущее Томбукту. Ближайшее же явно безрадостно. В октябре 1980 г. был создан комитет, в который вошли видные деятели города. Они разработали план развития Томбукту, который здесь часто называют «планом спасения». В некоторых он заронил луч надежды.
Город собирается пышно отпраздновать свое тысячелетие (разумеется, условное), и власти хотели бы к этой дате добиться некоторых улучшений: увеличения капиталовложений в местное сельское хозяйство, модернизации системы здравоохранения, реконструкции аэродрома и т. д. — то есть затронуть всю социально-экономическую структуру области. Отдельные рекомендации этого плана обратили на — себя внимание правительства Мали и были учтены в пятилетием плане развития на 1981–1985 гг. Но в настоящее время обнаружить какие-либо следы хотя бы частичной реализации этих предложений практически невозможно. Определенные надежды связаны также с поисками нефти в Ярба (200 километров на северо-восток от Томбукту), еще не принесшими результатов. Но всем хочется верить в успех.
А пока городу остается только прошлое. И это сокровище, память человечества, этап мировой цивилизации не могут принизить ни трудности, с которыми он сталкивается, ни некоторые уродливые гримасы современности. Эта мысль пришла мне в голову, когда, стоя босиком почти на макушке минарета мечети Санкоре, я фотографировал Томбукту. Мне повезло — немного осела пыль, и город рельефно выставил свои геометрические формы, словно на полотнах кубистов. Отсюда почти не было видно признаков современной жизни. Где-то за этими строениями простиралась величайшая пустыня, из которой веками шли и идут азалай сюда, к Королеве Судана, представшей передо мной такой, какой ее будто только вчера описал отчаянный француз Р. Кайе.
О том же я невольно подумал, посетив Центр исторических исследований и документации имени Ахмеда Бабы. Сотрудники Центра собирают и изучают арабские письменные источники. Среди их находок есть редчайшие вещи, уникальная переписка. Меня принял местный ученый Сиди Амар ульд Эли — благообразный мавр с приветливым и добрым взглядом. Он провел меня в библиотеку Центра и, сдернув плотное покрывало со стеклянной витрины (везде песок!), показал древние арабские тексты. Самыми старыми из них были комментарии к Корану 1241 г. (время правления Сундьяты, расцвет империи Мали), найденные в походном мешке кочевника неподалеку от Томбукту. Плотные желтоватые страницы скругленной по углам книги, жирная черная вязь текста. Как будто и не было семисот с лишним лет. Если так сохранилась бумага, то разве может истлеть человеческая память?
МАЛИЙСКАЯ ВЕНЕЦИЯ
Мопти часто называют Малийской Венецией. Это сравнение невольно напрашивается при виде скользящих по воде в лучах заходящего солнца изящных пирог, которыми с помощью длинных шестов управляют ловкие лодочники. Мне нравится Мопти в сезон дождей. Тогда вода реки Бани поднимается к небольшому причалу и придает классический вид главному украшению города, размноженному на миллионах открыток и фотографий, — речной гавани, врезающейся в торговый центр, а там в этот благословенный для Сахеля период идет бойкая торговля. И невозможно отличить, где кончается гавань, а где начинается рынок. Потому что торговля ведется уже с причаливших к берегу сотен громадных пирог. Некоторые из них на своем борту перевозят десятки человек и множество товаров. Такая пирога — и транспортное средство, и убежище от жаркого солнца благодаря овальному тенту, и торговая лавка, и склад. Иногда в этих местах пирога — единственное средство связи города с отдаленными районами страны.
Тут вы увидите, как выгружают привезенные из бруссы циновки — универсальный предмет африканского быта: они служат крышей для навеса и стенкой для легкой хижины, ложем ночью и молельным ковриком днем… Своей универсальностью циновки могут поспорить лишь с калебасами, незаменимыми вот уже в течение многих веков атрибутами африканского хозяйства. Таких великолепных, от маленьких, как пиала, до огромных, литров на 20–30, посудин, я не встречал больше нигде, кроме Мопти и его окрестностей. В гавани вы еще раз столкнетесь с традиционным предметом суданской торговли — метровыми плитами сахарской соли, прибывшими сюда по Нигеру из Гао или Томбукту.
Вы, конечно, не сможете не задержаться возле корзин с вяленой на местный манер рыбой, которая издает сильный специфический запах. Рыба здесь — основной товар, а знаменитый речной «капитан» (нильский окунь) — гордость Мали. Мопти — рыболовецкая столица. Славу Мопти, вышедшую за пределы страны, принес копченый «капитан». Эту рыбу перерабатывают тут на небольшой коптильне.
В прошлом рыбацкая деревня Мопти на берегу Бани, у самого ее впадения в Нигер, превратилась в город на трех островах, соединенных дамбами. Как и Каес, Мопти не может похвастать яркой историей, подобной Гао или Томбукту. С незапамятных времен здесь находилось поселение бозо, вот уже многие века занимающихся рыболовством. В 1819 г. в 30 километрах от этого поселения правитель Масины Секу Ахмаду воздвиг город Хам-далай, развалины которого еще можно видеть, если свернуть с шоссе, не доезжая Мопти. Он стремился сделать Хамдалай столицей государства, призванного обратить в ислам и приучить к оседлой жизни фульбе. Здесь располагалась армия Масины. В городе было создано около шестисот коранических школ.
В 1862 г. Эль-хадж Омар разбил фульбе и обосновался в этом городе, расположенном на стратегически важном участке между Дженне и Томбукту. Однако вскоре в Масине вспыхнуло восстание, и в 1864 г. Эль-хадж Омар, отступая под натиском фульбе, покинул Хамдалай, предварительно предав его огню.