Газета «Эссор» писала, что почти всех старателей объединяла одна общая черта — нищета. «Философия этих людей проста и понятна: «лучше потерять время здесь, чем мучиться думами о том, как прожить день. Ведь некоторые уже нашли золото. Почему бы не найти и нам?»».
Действительно, золото находили. Увидев мой фотоаппарат, общительные малийцы подтолкнули к объективу девочку лет пятнадцати. В руках у нее был калебас с горсточкой мелких мокрых камешков, среди которых, несмотря на яркое африканское солнце, я с большим трудом разглядел желтую пылинку, такую ничтожную, что трудно представить, сколько же их потребуется, чтобы получился грамм золота. Но чтобы найти эту пылинку, нужно проделать каторжную работу под палящими лучами солнца.
Малийская пресса была обеспокоена. Африканский синдром Клондайка грозил Бамако опасными последствиями. Как заявил один из руководителей санитарной службы, в результате деятельности старателей, взбаламутивших и без того грязный в пределах города Нигер, могли вспыхнуть эпидемии дизентерии и холеры. А если еще учесть, что малийское Эльдорадо находилось выше по течению, чем городская станция по очистке воды, где единственным средством борьбы с микробами являлся хлор, далеко не всегда эффективный в местных условиях, то городским властям было над чем задуматься. Любая кишечная инфекция, возникшая на «приисках», могла свалить сразу сотни людей, сообща питавшихся тут же в антисанитарных условиях.
Труднее всего приходилось жителям квартала Джикорони. Толпы, обрушившиеся на этот район, в несколько дней загрязнили и обеднили местные источники питьевой воды, а тучи пыли, поднимавшиеся старателями, не рассеивались и к вечеру. Одни искали счастье в речном песке в Джикорони, а другие в чужих карманах. В районе отмечался рост бандитских нападений на жителей.
Слухи о невиданных богатствах, таящихся в песке Нигера, выплеснулись за пределы столицы. Высказывались опасения, что скоро в Бамако на поиски золота хлынут сельские жители. Бедственное положение могло вынудить новые тысячи бедняков сутками промывать заилившийся песок в надежде увидеть спасительный блеск желтых крупинок.
Журналисты призывали власти и санитарные службы навести хотя бы элементарный порядок на этих любительских приисках, чтобы, как писала «Эссор», «сладкий сон не превратился в кошмар».
Долго бродил я среди прибрежных камней, перепрыгивая через лужи, в надежде сфотографировать того, кому по-настоящему повезло. Ко мне привыкли, часто обращались с вопросами, со мной шутили. Кто-то крикнул:
— Патрон, иди сюда!
Я повернулся и увидел небольшую группу людей. Приблизившись к ней, я заметил парня, который медленно разворачивал маленький шарик из фольги. Перехватив мой взгляд, он подмигнул мне. Мы все склонились над шариком. И вот на ладони парня появился… кусочек бронзовой стружки. Всем стало ясно, что это не золото, но так хотелось верить в счастье, хотя бы в чужое, что все притихли и не расходились. Наконец кто-то спросил:
— Что это такое?
— Кусок бронзы, — ответил я и отошел в сторону.
Пора было уезжать. Я сел в машину и захлопнул дверцу. К окну наклонился старик. В руках он держал клочок газеты. Я пожалел, что опустил стекло.
— Посмотрите, месье, — он стал разворачивать бумагу. Там оказался блестящий черный камешек с золотым отливом. — Правда, красиво?
— Хотите сказать, что это золото?
— Нет, нет, что вы… Это просто камень, но посмотрите, какой красивый.
— Хотите его продать мне?
— Нет, месье. Просто я заметил, что вы новичок в Бамако и вам все интересно. Вот я его и показываю. — Он снова завернул камешек в газетный клочок.
Мне стало стыдно за бестактные вопросы.
— Действительно, камень очень красивый. Спасибо большое.
— Не за что, месье. Счастливого пути!
Старик медленно побрел вдоль берега.
Даже против такой опасной эпидемии, как золотая лихорадка, есть иммунитет.
ГОРОД МАСТЕРОВ
В местной и западноафриканской прессе часто пишут о Бамако как о торговом, гостеприимном и знойном городе, но никогда не называют его промышленным.
Несколько небольших промышленных предприятий, существующих в городе, не в состоянии придать Бамако индустриальный вид. На каждом шагу вы можете встретить здесь множество мастерских мелких ремесленников: портных, кожевников, механиков, краснодеревщиков, ювелиров. И, надо сказать, мастерство многих из них, несмотря на примитивные условия труда, вызывает восхищение. Это город мастеров, который я люблю и в который верю. С незапамятных времен он славится своими умельцами.
Секу — золотых дел мастер — очень молод, но изделия, выполненные его руками, — маленькие хрупкие шедевры. Я часто заходил в его мастерскую и подолгу стоял за спиной ювелира, наблюдая, как он работает. Деревянный брусок, спиртовая горелка, пинцет и кусачки — вот и весь нехитрый инструмент молодого мастера.
Портной Жак трудится в тесной мастерской, освещенной одной тусклой лампочкой, и пользуется допотопным утюгом, в котором раздувает угли. Но когда я получал у него свой заказ, блестяще выполненный за один день, то невольно вспоминал свои мытарства по современным и просторным московским ателье.
Местный автомеханик Драман едва владеет грамотой, но если нужно отремонтировать автомобиль, то для него не имеет значения, какой он марки. Драман тут же отрегулирует зажигание, починит замки, легко устранит недостатки в работе двигателя.
Очень интересно наблюдать за тем, как работают малийские ткачи. Ткачество — распространенное ремесло у народов Западной Африки. В Мали ткачей встретишь почти всюду: в Бамако, Сегу, Кати, Сикасо, Мопти, Сане, Бандиагаре… Есть они практически в любом городе или крупном населенном пункте. Спрятавшись от солнца под соломенной циновкой, укрепленной на толстых кольях, ткачи обычно по одному или группами устраиваются со своими станками где-нибудь на тихих улочках, пустырях и окраинах.
Бросается в глаза примитивность ткацких станков, на которых работают малийцы. Узкая ремизка приводится в движение двумя поводками, зажатыми между пальцев ног ткача. С помощью деревянного челнока он продергивает уток через основу, которая разноцветной полосой вытягивается перед станком на 25–30 метров и заканчивается большим аккуратным клубком, уложенным на тяжелый металлический поднос или плоский камень. Ткач подтягивает поднос к себе по мере расхода основы. Такой станок позволяет вырабатывать узкую ленту ткани шириной около 25 сантиметров. Затем эти ленты сшивают в полотна.
В Мали на любом рынке вам обязательно предложат касса — шерстяное одеяло с геометрическим узором. Кроме шерстяных малийские ткачи вырабатывают грубые ткани из хлопка, которые идут на пошив верхней одежды и для хозяйственных нужд.
Ткачество у народов Западной Африки было по традиции привилегией социально-профессиональной группы ткачей, которые вместе с другими ремесленниками и гриотами (певцами-сказителями) относились к кастам, обслуживавшим свободных людей общины. Свободными считались знать, воины, духовенство и земледельцы. Сегодня бамбара нередко нанимают профессиональных ткачей мабубе, чаще всего представленных оседлыми фульбе или тукулерами.
Среди мабубе есть те, кто совмещает ткачество с земледелием. В сухой сезон они нанимаются в деревенские или городские семьи, обеспечивающие их ручной шерстяной или хлопковой пряжей, из которой мабубе изготовляют одеяла и ткань для одежды. Семья, нанявшая ткача, обязана предоставлять ему на время работы кров и пищу.
Не обойтись без мабубе, когда идут приготовления к свадьбе, мать невесты целый год заготавливает пряжу, а затем ткач, сокрытый от посторонних взглядов, более месяца трудится над великолепными покрывалами и праздничными одеждами.