Смотрел бы до вечера, но чувство ответственности напомнило о Мунисе. Я дошёл до оставленного отцом свёртка. Внутри простые грубые штаны со рваным краем и рубашка «декольте до пупка». По рукавам и вороту тянется широкая вышивка с хитроумным руническим узором.
– Нет, булава тебе, – услышал я продолжение разговора. – Ты же гном.
Под балконом раздалось обиженное фырканье Макса, и Алина рассмеялась.
– Ладно-ладно, будем вдвоём прекрасными эльфами. Ты собирался ушки поискать, помнишь?
– Максимус, – раздалось грозное рычание отца. – Мы с тобой говорили насчёт общения с волчицей. Марш на уборку территории.
Алина резко сползла обратно и смущённо поправила футболку.
– Не ругайте Макса, это я его позвала.
Внутри кольнула ревность. После Лё я долго не успокоюсь. Надо решить, что с ним делать, но сперва восстановлю в Мунисе адекватность.
– Марк собрался? – сменил тему папа. – Тащи во двор.
– Да, – буркнул я, завязывая шнурок на штанах. – Зайди позавтракать, целый день ходить. Сомневаюсь, что сейчас будет что-то интересное.
– А ты будешь? – Алина поспешно зашла в комнату.
– Мне голодать, – рассеянно поправил вырез на рубашке. – Как перед операцией в больнице.
Алина вздохнула и развела руками:
– Тогда и мне. Солидарность и всё такое. Глядишь, платье на размер меньше натяну.
Дождавшись, когда Алина умоется и оденется, мы вышли на задний двор.
– Алинёнок!
К ней подбежал Макс и что-то зашептал на ухо, после чего они громко захихикали. Внутри неприятно кольнуло, но от размышлений отвлёк Ян. Я вышел в круг, обозначенный шалашами костров. Стая здесь, старшие члены ближе к центру. Я заметил, что Макс посадил Алину справа от меня, в дальнем ряду. Далековато. Если что начнётся... Впрочем, что случится, когда вся стая здесь? В последние дни я стал нервным.
Вышел в центр круга и медленно запрокинул голову. Белый диск луны перечёркивали полупрозрачные всполохи сияния. Ночь необычная.
Старшие волки начали петь. Низко, неразличимо по смыслу. Рычащие горловые звуки разбавили удары барабана, но я не видел, кто играл. Голоса набирали силу, присоединялись следующие ряды и, казалось, с каждым новым словом воздух начинал вибрировать. Ветер, будто обрёл волю и обернулся вокруг пальцев. Звуки размазались и стали вязкими. Я почувствовал, что стоять сложно. Откуда-то я знал, что могу сесть, так правильно. Странно.
Опустившись на колени, я выпрямил спину и снова поднял голову. Слишком глубоко ушёл в состояние полутранса и не заметил, когда вокруг появились обращённые члены стаи. Шерсть мокрая, на землю капала кровь, судя по запаху. У каждого в пасти висел мешочек, из которого сыпалось пшено, смешиваясь с кровью и землёй.
Сейчас главное не свалиться в обморок, иначе испытание считается проваленным. Голова гудела всё сильнее. Внутри скалилось желание рявкнуть, чтобы все заткнулись, но, я чувствовал, что прекращать ритуал нельзя ни при каких обстоятельствах. Нужно терпеть.
Гул становился болезненным. Не знаю, сколько волков присоединились к песне, но в этом гортанном рёве я слышал голоса, которые могли принадлежать предкам, когда Мунис ещё не прятался в аномальной яме, а оборотни беспрепятственно ходили по Яви. Когда стены домов обогревало солнце, и когда люди боялись нас настолько, что предпочитали ублажать, хотя никто их не просил. Мне казалось, я чувствую запахи из далёкого прошлого. Бессчётное множество оборотней, живших и умерших в Мунисе.
Всполохи северного сияния упали на землю и закружились, хватая из костров искры и дым. Капли крови будто в воздухе повисли, а те блёстки, которые я видел, стали волчьими глазами. Может мне не показалось? Это правда те, кого с нами давно нет?
Димка, ты тоже смотришь?
Внезапно на край сознания ворвался приглушённый голос Алины:
– Обалдеть здоровые! Марик тоже превратится? Интересно, а когда беременеют он в какой форме должен быть? Надеюсь, человечьей, я ж не зоофилка…
– То, что ты об этом думаешь сейчас, немного странно, – отозвался я, сдерживая улыбку.
– Что?! – вслух воскликнула Алина. – Марк! Ты в моей голове или я двинулась?!
– В твоей. Всё… меняется. Можешь назвать магией. Она в воздухе. Чувствуешь?
– Я чувствую себя по-дурацки, считается? – обломала философский настрой Алина. – Что мне вообще делать? Петь с вами? Так я не пойму ни слова...что?
Она отвлеклась явно не на меня, потому что мысли побежали в другом направлении, я разбирал: «С Максиком точно будет весело... это будет нечто». Сквозь гул песни раздалось знакомое хихиканье обоих.
Странно. Я не слышал, чтобы можно говорить в мыслях. Это из-за песни? Её писали в девятьсотлохматые года, всё было другое. Может и разговоры в мыслях рутиной было.
Пока размышлял над этим, услышал шипение Макса. Скосил взгляд и увидел, как кто-то оттаскивает его, будто школьника.
– Надеюсь, его ухо останется на месте, потому что…
Земля дрогнула, словно прямо подо мной врезался огромный таран. В тот же миг на спину выплеснули ведро холодной воды, отчего я резко выгнулся, а густой морок разом улетучился. Старшие члены стаи невозмутимо пели, те, кто помоложе затихли, растерявшись.
– Теперь я тоже чувствую себя по-дурацки, – поделился я. Мокрая рубашка неприятно липла к коже. Оборотническая вода?
– Зато ты такой секси сейчас, – утешила Алина, а после беспокойно уточнила. – Тебе не больно?
– Голова побаливает. И прохладно. В остальном хорошо.
– Меня подташнивает, если честно. Так и должно быть?
– Оу. На солёненькое не тянет? Мне беспокоиться после визита Лё? Со мной ничего не было, – попытался её отвлечь.
– Да у меня в голове волки воют и ещё постоянно поётся: «Марк-Марк, он ждёт тебя, не уходи». И всё кружится перед глазами. У тебя тоже?
– Да. Ещё чувствую, будто кровь вдвое быстрее течёт.
– Просто или в определённых местах? – уточнила Алина.
– Э-э-э…
Землю снова тряхнуло и над Мунисом раскатился звук, похожий, наверно на стон огромного животного. В глазах побелело и я ненадолго потерял возможность думать. Нервы подрагивали, мышца переполняла сила, но если б попытался шевельнуться, то не смог бы контролировать их.
Голоса стаи смешались с этим стоном и плавно набирали высоту. Рычащая песня выходила на пик, а после вышла на вой. Не знаю когда, но я тоже начал выть.
Всё прекратилось внезапно.
Стало так тихо, что я слышал, как мёртвый туман продвигается, захватывая город.
– Готов ли ты вести стаю альфа? – пророкотало везде и нигде.
– Я поведу весь Мунис.
Не знаю, удовлетворил ли ответ спрашивающего, но вибрация прекратилась, оборвалась и песня. В голове возник новый вопрос – иной, который слышал только я:
– Чему ты будешь предан вечно – Мунису или истинной любви?
– Своим принципам, в которым найдётся место и долгу, и чувствам.
– А если придётся выбирать? Бросишь стаю ради той, кто позовёт?
О, эти вопросы с подвохом. Особенно сейчас, когда я влюблён и опьянён близостью истинной пары. Алина рядом, слышит ответ. Как же хочется послать всё лесом, но я не могу.
Князь не принадлежит себе. Его стая – весь город, мир. Мне хочется думать, что Алина не заставит меня выбирать между ней и долгом.
Мой отец не отпустил и, пожалуй, я тоже не сумею. У меня землю из-под ног выбило, едва я подумал, что она выберет Лё, а не меня. С другой стороны, если я откажусь от Муниса, Гор её в покое не оставит.
Кажется, я молчу слишком долго.
– Когда я стану князем, то первое, чем буду жертвовать – я сам.
Львицы сказали Алине, что она должна стать самодостаточной. Мне бы тоже пригодился такой совет. Не знаю, правильно ли ответил, потому что следом был громкий звук, похожий на удар в гонг, а затем неизвестный голос пророкотал: