Герольд торжественно объявил имя победителя, вручил сэру Босвелу награду – серебряный кубок, на котором был выгравирован летящий орел, а также передал особую награду – корону, выкованную из серебра, украшенную топазами. Серебряная канитель на зубчиках придавала украшению воздушной легкости, и сама корона казалась сотворенной не человеческими руками, а волшебством, и достойной королевы фей.
- Победитель объявит королеву турнира, вручив корону самой прекрасной женщине! – снова объявил герольд, и зрители затихли, приготовившись к самому волнительному награждению.
- Сейчас опять потащит корону принцессе Стелле, - услышала Дьюлла шепот одной из фрейлин.
- Кто знает, кто знает, - отозвалась вторая, - то, что он не надел ее ленты – это особый знак. Мне кажется, сейчас Кривобокий Рик нас всех удивит.
Подняв корону на ладони, Рик объехал поле, позволяя зрителям рассмотреть награду, а потом повернул коня к королевской ложе.
- Возьмет и подарит корону леди Бомон, у которой родимое пятно на всю щеку, - прошептал кто-то, и фрейлины захихикали.
Дьюлла следила с замиранием сердца. Неужели, он подарит корону злючке Стелле-Гертруде?.. А вдруг – Ровене?.. И неизвестно, что будет больнее.
Рик остановил коня и сказал, глядя прямо на Дьюллу:
- Я называю самой прекрасной женщиной на свете герцогиню Ботэ и готов сразиться с каждым, кто посмеет в этом усомниться, - он выждал, но усомниться не захотелось никому, тогда Рик продолжал: - Смиренно прошу прекрасную леди принять этот дар, - и он протянул корону Дьюлле.
- Все правильно, - пробормотал король и первым захлопал в ладоши, приветствуя это решение.
Дьюлла поднялась из кресла медленно и приблизилась к краю ложи еще медленнее – словно ноги стали деревянными.
- Благодарю за высокую честь, - сказала она, принимая корону.
Рик смотрел, не отрываясь, и взгляд его проник в самую глубину души, в самое сердце. Но было ли это волшебство взаимным, или только она, Дьюлла, ощущала его?
- Надень корону! – подсказал король.
Но Дьюлла медлила.
- Это – огромная честь, - сказала она, и ей не пришлось повышать голос, потому что зрители разом затихли, ожидая, что ответит рыцарю-победителю Дама Красоты. – Огромная честь, - продолжала Дьюлла, - но я ее не достойна. Потому что настоящая королева, королева турнира и королева сердец – моя сестра, - и прежде, чем кто-либо успел сказать хоть слово, она подошла к креслу Стеллы-Гертруды и положила корону ей на колени.
- Моя дочь – сущий ангел! – воскликнул король и прослезился.
Дьюлла вернулась на место под сопровождение восторженных криков и аплодисментов. Стелла-Гертруда посмотрела на леди Ровену, и та благоговейно взяла корону и надела на голову старшей принцессе.
Рик, помедлив, направил коня к воротам и скрылся с ристалища, не оглядываясь.
После турнира вечером предполагался праздник, и фрейлины повели принцесс отдыхать, принимать ванну и переодеваться. Сестры – каждая в сопровождении своей свиты, направились в замок, и Дьюлла учтиво поклонилась, уступая дорогу Стелле-Гертруде.
- Вы умеете удивить, - сказала старшая принцесса, любезно принимая поклон младшей. – Сейчас только и будет разговоров, что вы не только прекрасны, но и великодушны.
- Ваше высочество слишком часто упоминает о чужих разговорах, - ответила Дьюлла, скромно потупившись. – Я бы посоветовала меньше думать о том, что скажут другие, а еще - апельсиновую воду с щепоткой корицы, помогает против беспокойства и разлива желчи.
- Прекрасный совет, - улыбнулась Стелла-Гертруда, - обязательно им воспользуюсь. Увидимся на вечернем празднике, дорогая сестра.
- Конечно, ваше высочество, буду ждать с нетерпением, - ответила Дьюлла ей вслед.
Вечером она появилась в темно-зеленом платье, казавшемся в свете факелов и светильников почти черным. Золотая тесьма оживляла наряд блеском, а сама младшая принцесса казалась загадочной и немного грустной. Но она улыбалась, разговаривая с отцом и придворными, и была мила и очаровательна. Вальдетюр тут же устроился возле ее ног, когда она села в кресло, установленное под балдахином, к которому были приколоты живые розы, и принялся извиняться, что не смог стать победителем.
- Но мой брат постарался за двоих, - разглагольствовал он. – Он и в самом деле – первый рыцарь королевства! Иногда мне становится завидно, и я думаю – а не лучше ли было и мне родиться увечным, но с талантом побеждать?
Дьюлла бросила на него ироничный взгляд, которого он не разгадал, и невинно спросила: