- Он ничего мне не сделал! – воскликнула она, цепляясь за Рика, и слезы прекратились, как по волшебству, зато зубы застучали, и ее затрясло, как в лихорадке. - Ты же знаешь, что меня так просто не взять!
Когда Рик добился более-менее связного рассказа, то стал необыкновенно спокоен.
- Посиди здесь, - сказал он, отводя Дьюллу в портик возле колодца. - Никуда не уходи, ни с кем не заговаривай. Я сейчас вернусь.
- Не уходи! – она подумала, что умрет сразу же, как только он отпустит ее руку. – Это принцесса отправила меня сюда! Они задумали это с Клодвином… Он сказал, что забрав мою честь убедит, что лишь он – мое счастье… Сам он на такое бы не осмелился…
- Просто подожди, - Рик накинул ей капюшон, чтобы скрыть лицо. – Теперь бояться нечего.
Дьюлла не знала, как отпустила его. Он улыбнулся ободряюще, а потом вошел во двор дома, откуда она только что бежала, не помня себя от страха.
Сначала было тихо, а потом Дьюлла услышала далекие крики. Кто-то звал на помощь так же истошно, как только что звала она. Но с улицы эти вопли можно было принять за что угодно – за лай собаки, громкую ссору… Она поежилась, понимая, что никто не услышал бы ее и не пришел на помощь
Не прошло и четверти часа, как крики стихли, и Рик вернулся – бледный, злой, с горящими глазами. Он вытирал о камзол правую руку, костяшки которой были разбиты, а на вороте его рубашки были видны свежие пятна крови. Дюлла бросилась к нему на шею, позабыв о своих страхах.
- Ты цел?! – она ощупывала его, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. – Зачем я позволила тебе пойти туда?!
- Со мной все хорошо, - успокоил он ее. – Идем, провожу тебя в замок.
Позабыв про Ровену, Дьюлла прижималась к Рику, а он обнимал ее за плечи, не обращая внимания на прохожих. Впрочем, в испуганной женщине в темном плаще, прячущей лицо под капюшоном, никто и никогда не узнал бы великолепную герцогиню Ботэ. Они прошли мимо замковой стражи, миновали лестницы и коридоры и оказались возле покоев Дьюллы.
Отперев двери, девушка бессильно опустилась в кресло, спрятав лицо в ладони.
- Позвать лекаря? – спросил Рик, запалил свечу и встал на колени рядом с креслом Дьюллы, заставляя ее опустить руки. – Где твои фрейлины?
Дьюлла смотрела в его глаза – полные беспокойства, страха за нее, и понимала, что все ужасное осталось позади. Там, за порогом. И ей совсем не хочется, чтобы вокруг нее суетились благородные девицы, магистры врачебных наук, и даже отца она сейчас не хотела бы видеть.
- Не надо никого, - сказала она. – А что этот мерзавец? Жив?
Рик скрипнул зубами, желваки так и заходили.
- Жив, - процедил он с ненавистью. - С неделю будет прятаться – пока синяки пройдут. А достало бы перерезать ему горло, как свинье. Я доложу королю…
- Не надо, - она схватила его за плечо, боясь, что он тут же покинет ее. – Я еще не решила, хочу ли, чтобы отец знал об этом. Сегодня я отпустила всех фрейлин и слуг, и это к лучшему. Мне надо подумать, что делать дальше. Это ведь принцесса все устроила, я уверена, - она внимательно следила за Риком, но он не стал ее разуверять и убеждать в невиновности принцессы. Только сжал ее руки, нежно поглаживая, и эти прикосновения успокаивали, дарили чувство тепла, защищенности. Дьюлла продолжала: – Уверена, она наплела Клодвину бог весть что про меня… Он бы не обезумел настолько, чтобы принуждать к любви королевскую дочь…
- У тебя кровь, - Рик коснулся большим пальцем ее нижней губы.
- Я чуть не откусила ему ухо, - ответила Дьюлла, криво улыбнувшись.
- Я видел…
- Как это низко – решить все за меня, - сказала она в сердцах. – О! Я ненавижу их! И принцессу, и Клодвина и… отца вместе с твоим братом!..
- Я хотел сделать то же самое, - произнес Рик, помолчав. – Устроить твою жизнь так, как считал нужным. Меня ты тоже ненавидишь?
44. Малиновка поет лишь о любви
Вопрос был задан, и на него следовало ответить. И Дьюлла ответила.
- Тебя – больше всех, - заявила она. - Я пыталась забыть тебя. Клянусь, пыталась. Но это невозможно. Я не ветреная пташка, которая скачет с ветки на ветку, - она отстранилась, скрестив на груди руки. – Почему ты не веришь, что я способна любить? Любить по-настоящему? Глубоко, так, как любишь ты сам? Почему ты думаешь, что красивое лицо и легкомысленное сердце всегда идут рядом? Или ты считаешь только себя способным на истинные чувства?
Но он словно не слышал ее, повторив:
- У тебя лицо в крови…